поднял, прочел, и все это продолжалось не долее нескольких секунд.
Приподняв голову, он очутился лицом к лицу с толпой соседей, которых привлекли крики старухи и которые рассматривали его с любопытством.
Он оттолкнул их, бросился бежать и остановился шагов через триста, спрашивая себя: «Что мог там делать фаворит королевы?»
Во весь этот день он не думал более о Шарлотте де Монморанси.
Пока Бассомпьер переживал эти приключения, король в Лувре велел призвать к себе Сюлли, который сделался самым верным, самым мудрым советником короля.
Годы еще увеличили серьезный вид, который в молодости, при веселом дворе короля Наваррского, наградил его прозвищем Пугало. Его длинная седая борода, совершенно голый череп, чопорная и торжественная походка, жеманный костюм устарелого фасона и потертой наружности делали его постоянным предметом шуток при дворе и находили пощаду только в глазах короля, нежность и доверие которого к Сюлли были неограниченны.
Но Генрих был еще молод сердцем и духом; он любил окружать себя молодыми людьми; он любил, чтобы вокруг смеялись, и строгие лица пугали его. Старый слуга часто был забываем в Арсенале, где проводил дни и ночи за прилежной работой и куда король отправлялся к нему, когда хотел говорить с ним о государственных делах, когда капризы Марии Медичи или дерзости Кончини выгоняли его из дворца. Тогда разговаривали о прошлом, о том времени, когда молодой Росни подвергался приключениям на больших дорогах во Франции, вслед за королем Наваррским…
Сюлли призывали в Лувр только в важных случаях. Поэтому он явился в большом волнении, зная, что король выздоравливает, и предполагая, следовательно, что случилось какое-нибудь важное политическое или, может быть, домашнее событие.
Но беспокойство его было непродолжительно, потому что, как только он вошел в комнату короля, тот весело приподнялся на кровати.
– Ты знаешь новость, Сюлли? Он отказывается! Он отказывается!
– Кто отказывается?
– Бассомпьер… Он не женится на девице де Монморанси.
– В самом деле! И это все?
– Да… Чего же еще ты хочешь?
– Да благословит вас Господь, государь!.. Этого я уже не ожидал… Вы заставляете меня бежать сюда, вы мне кричите: он отказывается! Я воображал, что герцог Савойский отказывается от Ломбардии… Вместо этого Бассомпьер… Тем хуже, я опять попался; лучше бы мне оставаться в Арсенале составлять итог налогов…
– Не сердись; ты теперь все ворчишь… Мы поговорим, и твои страшные цифры подождут.
Сюлли подумал с видом человека, который принимает важное решение.
– Если я уж пришел, то лучше поговорить с вами об одном предмете, который я откладываю уже несколько дней.
– Хорошо, ты мне это расскажешь… Выслушай прежде, что я решил. Я выдам Монморанси за Конде… Чему ты смеешься?
– Я не смеюсь… я кашляю.
– Странный способ кашлять… Будь откровенен; ты думаешь, что я устраиваю этот брак, потому
