обменялись странными взглядами.
– Кончини, – сказала Мария Медичи тихим голосом, – вы заходите слишком далеко… Я уже сто раз говорила вам, что вашим неблагоразумием вы дадите возможность догадаться.
– Что за беда!.. Так не может продолжаться долее, пора прекратить это тиранство.
Мария Медичи не отвечала; погруженная в глубокое размышление, она сидела, опустив голову. Фаворит стал перед нею.
– Помните, о чем мы говорили, когда этот презренный старик прервал нас? Надо ждать?
– Не знаю…
– Вы еще не решились… еще не довольно оскорблений! До чего должен он довести свои обиды и презрение к вам? Отвечайте; я должен знать, могу ли остаться здесь или мне отправиться в Италию…
Королева оставалась с минуту в задумчивости, сложив руки, как будто молила Бога внушить ей ответ, потом, тряхнув головой с решительным видом, встала.
– Нет, я не колеблюсь более… Я и так слишком долго терпела…
– Узнаю вас наконец…
– Вы видели герцога Эпернонского?
– Он наш… Король запретил ему самовольно собирать пошлину и в то же время отнял у него Мец… Д’Эпернон, пораженный и в своем состоянии и в своем могуществе, поклялся отомстить…
– А эта женщина?
– Генриетта д’Антраг? Ее ненависть к королю доходит до бешенства.
– Я этому бешенству не верю… Она была слишком много любима, и в решительную минуту воспоминание об их прошедшей любви заставит ее забыть свои клятвы.
– Не думайте этого… У этой женщины совсем нет сердца; она не любила никогда… Возвышенная почти до престола, почти королева, потом брошена, забыта… она не простит никогда… Потом что мы ее держим надеждой брака с Гизами…
– Но ведь надо же, чтобы эта надежда не сделалась химерой, готовой исчезнуть… Гизы никогда не согласятся; все их надежды обращаются на девицу де Монпансье, богачиху Монпансье…
– Гизы взбешены… Они хотят во что бы то ни стало помешать браку герцога Вандомского с девицей де Меркер, который передаст их состояние незаконному сыну короля… Выгоды всех их требуют, чтобы дела пошли по нашему желанию и чтобы какое-нибудь событие…
Кончини понизил голос, как будто боялся, что его услышат стены.
– …Какое-нибудь непредвиденное событие, – продолжал он, – отстранило эту опасность и позволило им осуществить их намерения.
– А Генриетта?
– По окончании дела от нее можно отвязаться.
– А до тех пор?
– Ее будут забавлять ложными обещаниями… и, если понадобится, на ней женятся… Впрочем, она и не подумает требовать исполнения обещаний. На ней все будет лежать; она сначала должна примирить Гизов с герцогом Эпернонским… Это нелегко…
– Роль, которую дают этой женщине, слишком велика… Против моей воли она пугает меня…
– А до тех посмотрите, как она может быть полезна нам!
– Это
