не обнаружила. Я подумала, не сходить ли за отверткой и заставить ящик открыться, но посчитала неправильным ломать его. Кроме того, он, вероятно, был набит проеденными молью носками и женским нижним бельем. Это могло подождать.
Я прошла к кровати и включила лампу, затем встала перед фотографией. Предыдущей бессонной ночью я целый час потратила, как заведенная полируя потемневшую рамку, протирая стекло. Чтобы лучше разглядеть этого человека, полагаю.
На момент съемки Сэмюэлу было лет двадцать пять. Его коротко стриженные темные волосы подчеркивали высокий лоб и нависавшие над внимательными глазами брови вразлет. Рубашка обтягивала широкую грудь и мускулистые руки. Он пристально смотрел в объектив камеры с едва заметной улыбкой, глаза горели любопытством. И опять меня кольнуло ощущение, что я его знаю.
Я поискала в его чертах сходство с Тони, но лицо Тони было костистым и угловатым, открытым и дружелюбным – ничего общего с задумчивым темноглазым мужчиной, пристально смотревшим с фотографии.
Я подошла к окну.
Небо немного посветлело. До рассвета оставалось меньше часа. В очередной раз я провела ночь без сна, и хитрые механизмы моего мозга отказали. Глаза закрывались, меня пошатывало как пьяную. Я поразмышляла, глядя на продавленный матрас и симпатичное старое покрывало. Наверняка не повредит, если я немного вздремну. Пять минут, а потом вернусь в свою комнату.
После того как погасила лампу, я устроилась на кровати. Мои руки и ноги отяжелели. Напряжение растаяло. Спустя немного времени комната погрузилась во мрак, мои веки сомкнулись и мысли начали путаться.
Сэмюэл. Я мысленно произнесла это имя. Словно в ответ на вызов, он появился. Видение было настолько живое – измятая белая рубашка, волнующее лицо с задумчивыми глазами, обольстительной улыбкой, – настолько яркое, что у меня перехватило дыхание. Он придвинулся так близко, что теперь я могла прикоснуться к нему. Его кожа, бархатистая, слегка тронутая веснушками, скрывавшая под собой стальные мускулы, была теплой, ведь он стоял в залитой солнцем беседке. Если я растянусь на кровати, он сможет обнимать меня, пока я сплю, и я увижу во сне солнечный свет, только что посаженные кусты роз и услышу мелодичный голос, шепчущий у самого моего уха единственное слово, снова и снова, слово, которое звучало как «ресница»…
Я проснулась и вскочила с кровати. Покачнулась с лихорадочно бьющимся сердцем, голова кружилась, как будто я только что вышла из кабинки «американских горок». «Нельзя больше не спать», – сообразила я. Когда мое воображение вот так разыгрывалось, путая, пугая меня, я знала, что пора прекращать слоняться в темноте по дому и нужно отправляться в постель.
Но моя комната казалась очень далекой. Я снова села на кровать. Прислонилась к изголовью, потом опустилась на подушку. Прикрыла глаза.
Скрипели стропила. Снаружи пищало на деревьях семейство летучих мышей. По оконному стеклу царапали листья. Где-то в отдалении лаяла одинокая собака.
