style="font-size:15px;"> «Бух-бу-бу-бух…» – загремели разрывы. Два снаряда разорвались на том берегу около шоссе, а два другие попали в реку вблизи от моста и высоко подняли столбы воды.
Австрийцы открыли огонь по мосту, так как они знали, что с наступлением темноты через мост нашим войскам будут подвозить продовольствие и боевые припасы. Не успели разорваться эти четыре снаряда, как снова блеснули углы и раздались громовые раскаты. На мгновение вверху послышался резкий шум, и вслед за ним несколько разрывов гулко огласили тихий вечерний воздух. Наша артиллерия не заставила себя долго ждать. Позади той деревни, через которую я только что проходил, быстро блеснули яркие вспышки, и четыре мощных удара один за другим раздались в ответ. В других местах фронта временами тоже мелькали вспышки, высоко отражаясь в небе, как далекие зарницы.
Началось обычное на Сане артиллерийское состязание, производившее ту самую несмолкаемую орудийную канонаду, которая, разносясь на многие десятки верст вокруг, приводила в ужас мирных жителей.
Я шел по шоссе, с замиранием сердца прислушиваясь к этой адской музыке, от которой стонала земля, и я сам себе казался таким маленьким и ничтожным. Нечто подобное, вероятно, должен чувствовать человек, очутившийся под колесами мчащегося грохочущего поезда.
На ровных полях, расстилавшихся по сторонам от шоссе, сквозь вечерние сумерки, посеребренные луной, можно было различить ряды мелких одиночных окопчиков – это следы наступления наших войск при переходе через Сан. В разных местах виднелись наспех сколоченные кресты из жердей. Около шоссе зияли черные широкие воронки от снарядов.
По мере того как я подходил к позиции, ружейные выстрелы австрийцев делались резче и благодаря эху слышались двойными «та-ку-ум… та-та-ку-кум-та-кум».
Теперь уже я мог расслышать и с нашей стороны ружейные выстрелы. Но они были глухие и шипящие, так как выстрел одновременно смешивался с шумом летящей пули: «Пуш-ш… пу-пуш-ш-пуш-пуш-ш». Ракеты быстро взвивались кверху в виде маленького тусклого огонька, а опускались на землю плавно в виде яркой звездочки. Местность далеко освещалась этим фосфорическим, зеленоватым светом.
Навстречу мне попадались возвращавшиеся с позиции походные кухни. Я остановил одну из них и спросил, какого батальона кухня.
– Четвертой роты первого батальона, ваше благородие, – бойко ответил мне солдат, с любопытством разглядывая меня.
– Ага, вот кстати, – улыбнулся я. – Я ваш новый командир. А скажи, братец мой, где находится командир батальона?
– Недалече, ваше благородие, пройдите по соше, и тут их землянка будет, аккурат насупротив креста…
– Спасибо. Ну, поезжай, смотри же, чтоб у меня пища хорошая была, – строго прибавил я.
– У нас завсегда, ваше благородие, пища самая, можно сказать, хорошая, – ответил солдатик, вероятно кашевар, и кухня поехала дальше.
Пройдя
