так как налетел порыв ветра, в котором вместе со свежим дыханием осени меня коснулся отвратительный трупный запах.
Опершись головой на руку и углубившись в воспоминания, я незаметно задремал. Вероятно, это забытье продолжалось недолго. Внезапно я вскочил на ноги, словно какой-то инстинкт меня разбудил, и оглянулся по сторонам. Прислушался. Вокруг стояла предрассветная серая, мутная мгла. Жуткая тишина ничем не нарушалась. Выстрелы смолкли. Ракет не было видно. Казалось, и природа, и люди были погружены в непробудный сон, отдыхая от дневного грома и напряженной кровавой борьбы.
Но в душу мою закралось беспокойство. Наступившая гробовая тишина показалась мне подозрительной. «Почему же не раздается ни одного выстрела? Неужели все спят?» – подумал я, напряженно всматриваясь вперед. Из туманной мглы вырисовывались неясные очертания развалин деревни и оголенные, изломанные снарядами стволы деревьев. Вдруг среди тишины раздались чьи-то торопливые шаги. Кто-то быстро шел, почти бежал по направлению к моему окопу. Сердце мое забилось сильнее. Я предчувствовал, что что-то должно случиться. Шаги слышались уже совсем близко. Через секунду из-за развалин дома, около которого я сидел, показалась согнутая солдатская фигура с вытянутой рукой.
– Где ротный? – спросила взволнованно фигура.
– Я ротный, а что?
– Ваше благородие, кажись, австрийцы наступают. Сейчас с караула Лопухов прибег, так сказывал, цепями идут.
Я невольно вздрогнул от охватившего меня волнения. На секунду я задумался, что мне делать. Но мешкать нельзя было, так как в окопах люди уже зашевелились, и нужно было что-нибудь предпринять, так как я не знал, далеко ли еще австрийцы, если только они действительно вздумали наступать.
– Разбуди полуротного! – вполголоса проговорил я и сам побежал к окопам. Да уже и пора было. Впереди раздались частые выстрелы наших секретов и потом внезапно смолкли. Через минуту наши секреты прибежали назад в окопы. Австрийцы действительно повели наступление на рассвете без одного выстрела в надежде застать нас спящими. Но это им не удалось. Несмотря на темноту, наши секреты вовремя заметили густые цепи, и теперь мы уже приготовились отразить врага. Солдаты стояли в окопах, готовые по первому моему слову открыть огонь. Я подбежал к пулемету. Пулеметчик Василенко вместе с другими номерами уже приготовил свой пулемет и как коршун всматривался вперед. А впереди уже слышался глухой, неясный топот приближавшегося врага. Уже раздалось несколько наших выстрелов. Нетерпение и беспокойство солдат все росло.
Василенко не мог стоять на месте. Он то поправит пулеметную ленту, то возьмется за ручку.
– Ваше благородие, дозвольте открыть огонь!
Уже пора было действовать. Левофланговый пулемет, который стоял у шоссе, застрочил как машинка.
– Ну, валяй!..
Едва я произнес это слово, как заработал в опытных руках Василенко «максимка», и пули, как из решета, посыпались
