эмпатию так часто связывают с состраданием или способностью смягчать чужие страдания.
Большинству из нас доводилось испытывать моменты эмпатии, когда мы действительно ощущаем, что переживают другие, или понимаем, что происходит в их жизни; возможно, стремясь помочь, мы даже следовали неким внутренним подсказкам. Способные ощущать чужие затруднения как свои, мы, соответственно, точно знаем, как помочь ближнему. Некоторые эмпаты начинают настолько тесно общаться с другим человеком, что до некоторой степени даже становятся им, и этот процесс может выйти за пределы эмоциональной и интеллектуальной реальности. Такие эмпаты могут принимать на себя чужие физические травмы и детские переживания. Они могут даже настраиваться на потенциальные события будущего, от катастроф до продвижения по службе и выполнения рутинных задач.
У меня, кстати, была одна клиентка, пребывавшая в такой тесной эмпатической связи с дочерью, что в один из дней она всех поставила на уши, стараясь дозвониться до нее. Когда ей это все-таки удалось, она в суматохе брякнула в трубку: «Прежде чем делать ту прическу, подумай еще раз. Ты же ни за что не справишься с волосами».
Дочь мечтала сделать пышный начес в стиле шестидесятых, а мать в свои планы не посвящала. Между тем мать несколько дней бродила сама не своя, представляя собственные волосы высоко взбитыми и поднятыми в старомодном начесе. Ее мучила мысль, как трудно будет следить за такой прической, держать ее в порядке, чтобы ни один волосок не выбивался. Мать словно примеривала на себя парикмахерскую фантазию дочери и когда, наконец, поняла, что ощущает ее идею, а не свою собственную, то бросилась «спасать положение», или, по крайней мере, волосы дочери.
Как видно из этого примера, существует множество типов эмпатии. Мы чувствуем потенциальное будущее другого, его мысли, чувства, потребности, но порой этот «другой» даже и не человек вовсе. У эмпатов определенного типа амплитуда взаимоотношений очень широка. Иногда они в своем восприятии соскальзывают с человека на движение планеты, эмоции животного или даже воспоминания, запечатленные в неживом объекте.
Работала я как-то с мальчиком – назовем его Джеймсом, – который чувствовал энергию игрушек. Стоило ему взять игрушку, перед тем побывавшую в руках у другого ребенка, и он принимал на себя все эмоции этого ребенка.
Эта необыкновенная чувственная эмпатия позволила Джеймсу глубоко понимать потребности и жизнь других детей. Его серьезные карие глаза сияли, когда он рассказывал, как, держа куклу маленькой девочки на игре первоклассников «покажи и расскажи», понял, что ее мать действительно больна. «Эбби нужно было тепло и участие, – объяснил Джеймс. – Вот я ее и обнял, и это ей очень помогло».
Впрочем, порой Джеймс чувствовал себя перегруженным. «Иногда я знать ничего не хочу о других детях, – делился он. – Особенно, если не люблю их».
Еще в таком юном возрасте Джеймс понял, что быть эмпатом
