она не гордая, тем более в деревне работа в дефиците, вернулась на рабочее место. И у Дятла странным образом все прекратилось. Теперь он с Иветтой Альбертовной только по имени отчеству и на Вы, сильно боится ее проклятий.
Попугаиха очень любила комплименты относительно её хорошего вкуса. На голове её красовалась шляпа, скорее напоминавшая личную неприязнь: с какой-то плоскости свисали не то обноски, не то объедки, приукрашенные неприглядными искусственными цветами. Это сооружение одновременно притягивало и тут же отталкивало взгляд. Одним словом, смотреть было противно.
– Как ты, Ивочка, элегантно выглядишь, – похвалила Семеновна соседку. Тебе так эта шляпа идет.
– Не говори, – согласилась Иветта. – Мало кто в деревне может понять высокий стиль. Недавно на остановке стоит Трандычиха в платке и фуфайке, как старуха, хотя на год меня моложе, и кости мне моет, мол, я в шляпе на пужало похожа.
– Завидует, – поддакнула Семеновна.
– И то верно, самим шляпу напялить слабо, так на мне отрываются. А того не понимают, что я работник культуры, поэтому должна соответствовать.
В тот день к шляпе прилагался красный пиджак, желтая футболка, зеленое трико с заплатой на коленке и мужские шлепанцы.
– Да, вместо испорченного светофора выставить Попугаиху, – мысленно позлорадствовала Семеновна, но тут же изобразила восхищение, – еще нашлет чего-нибудь.
Рядом с бабушкой крутился, обвязанный за талию веревкой внучок Вовочка. Ангелоподобная внешность совершенно не соответствовала его характеру. У многих первоначально вызывало жалость такое отношение бабки к внуку, но те, кто ненадолго оставались один на один с Вовочкой, вскоре меняли свое мнение, подсчитав убыток, нанесенный ребенком.
Речь идет уже не о сломанной бытовой технике, мебели и посуде, – это мелочи по сравнению с нанесенными травмами по неосторожности. Собаки и кошки при виде маленького Вовочки со скоростью пули прятались подальше. Нет, он не был садистом, но когда пытался погладить кошку или собаку, то обязательно рука оказывалась в смоле или клее, соответственно, животное приходилось брить, как скинхеда.
Или при строительстве домика для собачки замуровал её так, что осталось лишь окошко для глаз. Любимое изречение любознательного внука было: «В принципе, интересно, что там внутри», и в ход шли попавшиеся под руку инструменты или предметы, заменяющие их. Иветте очень сочувствовали. Работы в деревне не было. Дочери и зятю удалось пристроиться в городе, а Вовочку они навещали лишь по выходным.
Внук бегал вокруг бабки пытаясь поймать руками курицу:
– В принципе, откуда у нее яйца берутся?
– Сегодня куда его? – поинтересовалась Семеновна, ругая себя за опрометчивость, а вдруг ребенка предложат ей. Второго раза она не выдержит – до сих пор разрушенное хозяйство восстанавливает.
– В библиотеку или музей. Там они с ним умеют договариваться. Их слушается. Как-то захожу его забрать, а тот уже книжки
