Кирове. Когда мне удаётся там бывать, я всегда с ними встречаюсь.
Вспоминая о моих родственниках, не могу забыть и о моих крёстных – Павле Петровиче и Екатерине Яковлевне Ворониных. В моем детстве они играли большую роль. Они были знакомыми моих родителей по работе. Поскольку у нас с мамой и у них в Котельниче никого родных не было, то они в предвоенные и военные годы были очень близки нам. Я даже некоторое время жил у них, когда мама в 1939 году ездила по путевке на курорт в Крым.
Крестный был слепой. Он ослеп в Первую империалистическую войну, когда он был в армии. Они с солдатами выпили трофейного спирта из железнодорожной цистерны, который оказался бутиловым. Большинство из них умерли, а крестный ослеп. Работал он в артели инвалидов, изготовлял подмышечники для костылей. Уже во время отечественной войны, когда спрос на костыли резко возрос, я стал потихоньку помогать ему в этом и страшно гордился, когда у меня стало получаться.
Крестная работала поваром в детском садике от железной дороги. В этот детский садик я ходил два последних предвоенных года. Несмотря на то, что ходить от дома до садика приходилось достаточно далеко и при этом пересекать железнодорожные пути (пешеходного моста тогда не было), мне там очень нравилось. Сад располагался на окраине города за железнодорожной станцией, вокруг него было много горок, с которых зимой было хорошо кататься.
Большим разочарованием для меня было то, что большинство ребят из моей группы в 1940 году ушли в школу в 1-й класс. Я был моложе их на год-полтора, и, несмотря на то, что по развитию я подходил (маме даже было рекомендовано отдать меня в школу пораньше), пробить запреты РОНО (районный отдел народного образования) не удалось.
Много мне для раннего развития дали ежедневные занятия с врачом в Киеве с января по март 1940 года. Дело в том, что на протяжении трех лет я сильно заикался. Заикаться я стал из-за испуга. Как сейчас помню тот момент, когда меня мальчишки постарше пытались затолкать под стоящую с работающим двигателем грузовую автомашину.
Маму в январе 1940 года направили на высшие курсы профдвижения в Киев. Она взяла меня с собой в надежде вылечить от заикания. Надежда ее оправдалась. Там она нашла профессора, который за три месяца меня полностью вылечил от этого недуга. Одним из элементов этого лечения был пересказ нараспев по слогам содержания книжек в картинках. Этих книжек у профессора было множество. Когда мы уезжали и прощались с ним, он посоветовал маме отдать меня в школу с шести лет, т. к. к школе я был практически подготовлен. Но в то время в школу принимали с 8–9 лет.
В школу с шести лет я не пошел, но с семи лет это удалось. Это был 1941 год.
Глава 2. Школьные годы
Это был год, с которого для меня, также как для многих моих сверстников, детство фактически закончилось. На плечи моего поколения легли далеко не детские заботы. Фактически все домашние дела легли на детские плечи. Хорошо, если были братья
