народные и лирические песни. Мне это очень нравилось. По сути, это были первые уроки пения, еще одного моего увлечения, которое я сохранил и по сей день.
И, наконец, мое основное занятие тех лет – школа. Я с удовольствием пошел в школу, но то ли от общей неустроенности тех лет, то ли от недостаточного влияния на меня моей первой учительницы, в части привития интереса к учебе, занятие это для меня сделалось суровой обязанностью, не доставлявшей мне никакого удовлетворения. Мне были совершенно безразличны оценки, которые я получал. Я не помню, чтобы мама когда-нибудь ругала меня за них. Правда, двоек за четверть у меня не было, но и к пятеркам я не стремился. У меня была хорошая память, поэтому дома я готовил только письменные уроки. Хорошо дело шло у меня с математикой, но по русскому и правописанию постоянно были тройки, а иногда и двойки. Писал я отвратительно, буквы были корявые, плясали по строчке. Объективности ради стоит сказать, что условия обучения – отсутствие тетрадей и использование печатных книг для правописания и приготовления письменных заданий – не способствовали выработке красивого почерка.
Да и поучиться дома было не у кого. Мама, закончив в детстве три класса церковно-приходской школы, сама писала не лучше меня. Более или менее красиво и отчетливо писать меня научил впоследствии директор Котельничского дома пионеров Федор Яковлевич Ковязин.
Ничего яркого из школьных лет в начальных классах мне не запомнилось, кроме того, что в четвертом классе пришлось сдавать четыре экзамена и дальше во всех последующих классах тоже.
Окончание начальной школы (четвертого класса) совпало с окончанием Великой Отечественной войны. Конечно, я был мал в те годы, а город, в котором я жил, был далеким тыловым городом. Однако, я хорошо запомнил атмосферу тех лет и ту конкретную жизнь в Котельниче и в нашей семье. Мне не забыть голод и холод, продукты, выменянные на вещи у колхозников, хлеб по карточкам или купленный на рынке за большие деньги. Не забыть коптилку как источник света, ночлег дома в полной зимней одежде, включая валенки, пальто и шапку с завязанными ушами. Не забыть эшелоны с разбитой и новой техникой, военных в теплушках, санитарные поезда и раненых в госпиталях, куда мы ходили, чтобы помогать ухаживать за ранеными, развлекать их, читать и писать им письма. Все это досталось на долю детей моего поколения.
В 1943 г. у мамы стало плохо со здоровьем, и её вывели на инвалидность. Длилось это недолго, но летом этого года она не работала. Это позволило нам провести его вместе. Основным нашим занятием были постоянные походы за грибами в сельский лес за деревню Никилята. Сколько мы в это лето заготовили грибов! Попутно шла заготовка еловых шишек для самовара и таганка. Таганком называлось приспособление из небольшого обруча на трёх ножках, на которое можно было поставить сковородку или чугун для приготовления пищи. Снизу таганка горели щепки или еловые шишки. Всё это устанавливалось на шестке русской печи. Для перевозки шишек я сделал тачку. Так что после
