играть.
– Но вы ведь любите? И мистер Грин тоже. – Вернон робко добавил: – Пожалуйста, не уезжайте очень скоро, ладно?
К его глубокому сожалению, получилось так, что няня Франсис уехала гораздо скорее, чем рассчитывала. Это произошло абсолютно внезапно – как и все, что происходило в жизни Вернона.
Теперь он каждый день какое-то время ходил на костылях, наслаждаясь этим новшеством, но быстро уставал и просил отвести его в постель. Сегодня мать вызвалась ему помочь. Она уже пыталась помогать ему и раньше – ее большие белые руки были на редкость неловкими и только причиняли боль. Поэтому Вернон сказал, что подождет няню Франсис, которая никогда не делает ему больно.
Наивно-непосредственная детская откровенность сразу довела Майру Дейр до белого каления.
На вернувшуюся через две-три минуты сиделку обрушился град упреков.
Они все против нее! У нее во всем мире нет никого, кроме Вернона, а теперь и он от нее отвернулся! Как жестоко настраивать ребенка против собственной матери!
Няня Франсис терпеливо выслушивала гневный град упреков, внешне не проявляя ни удивления, ни обиды. Она знала, что миссис Дейр принадлежит к женщинам, находящим облегчение в бурных сценах. А резкие слова, думала сиделка, могут только повредить, если их произносит тот, кто тебе дорог. Она жалела Майру Дейр, понимая, как много настоящего горя скрывается за этими истерическими припадками.
Уолтер Дейр выбрал именно этот злополучный момент, чтобы войти в детскую. Несколько секунд он недоуменно смотрел на жену, потом покраснел от гнева:
– Право, Майра, мне стыдно за тебя. Ты сама не знаешь, что говоришь.
Она свирепо повернулась к нему:
– Я отлично знаю, что говорю! И знаю, что делаешь ты! Я видела, как ты проскальзываешь сюда украдкой каждый день! Ты вечно волочишься за какой-нибудь юбкой! Горничные, сиделки – тебе все равно!
– Замолчи, Майра!
Теперь он сердился по-настоящему. Майра Дейр почувствовала страх, и все же ее понесло, словно плотину прорвало, и она уже не могла, даже если бы и хотела, совладать с собой.
– Вы, сиделки, все одинаковы! Флиртуете с чужими мужьями! Если не стыдитесь себя, постыдились хотя бы невинного ребенка! Подумайте, что вы вбиваете ему в голову! Клянусь, вы уберетесь из моего дома, и я выскажу доктору Коулсу все, что о вас думаю!
– Ты не откажешься продолжить эту поучительную сцену где-нибудь в другом месте? (Как же Майра ненавидела этот холодно-насмешливый тон ее мужа!) Она едва ли пойдет на пользу твоему невинному ребенку. Прошу прощения, сестра, за то, что наговорила моя супруга. Идем, Майра!
Она заплакала, боясь того, что натворила. Как обычно, Майра сказала больше, чем намеревалась.
– Как ты жесток! – всхлипывала она. – Тебе бы хотелось, чтобы я умерла! Ты меня ненавидишь!
Майра последовала за мужем из комнаты, а няня Франсис уложила Вернона в постель. Ему не терпелось засыпать ее вопросами, а няня вдруг заговорила о большом
