«Так нельзя, мне больно, кусаются только злые собачки», Мила прислушивалась, бросая на дверь мелкие быстрые взгляды воришки– карманника.
Мужа не ощущалось.
Поссорились они еще неделю назад, и она не собиралась подходить к нему первая и заговаривать о каких-то бытовых глупостях, чтобы помириться, как это было раньше. Эта смс уже никак не вписывалась в рамки приличия.
Как он мог?
Как?
–Уже ничего не будет как раньше, вам конец…– снова раздался в голове все тот же ехидный, но уже более тихий голос.
В кухне светило солнце в окно, Мила нахмурилась. Даже оно оставило ее недовольной. Она хмурится и у нее теперь будут морщины на лбу!
Карниз был высоченным. Мила со своими метр шестьдесят пять на фоне этого окна, залитого светом, в нежно-кремовом трикотажном домашнем платье в пол, смотрелась фарфоровой статуэткой из бабушкиной коллекции «дамы на прогулке», только кружевного зонтика не хватало. На первый взгляд, эта задумка казалась невозможной.
Но разве женщину, которая что– то решила, остановит такая мелочь, как невозможное?
Мила взялась за дело.
Сцена 7. Райковский
Ее отважные попытки задернуть тяжелые, расшитые золотыми розами шторы, со стороны казались забавными. Так маленький ребёнок пытается дотянуться до вазы с конфетами, которую убрали на шкаф.
Райковский не спешил на помощь жене, потому как знал-только он сделает шаг ей навстречу, это будет расценено, как слабость. Простое, невинное желание помочь в бытовом вопросе, может превратиться чуть ли не в тему для диссертации по психологии отношений в браке под названием «Муж с поджатым хвостом или История Одного Подкаблучника».
Взвесив все «за» и «против», он бросил беглый взгляд на опасности, которые могли причинить супруге реальный вред. Не слишком скользкий пол, высота подоконника, расстояние до угла столешницы. Острый ум бизнесмена работал, как вечный швейцарский механизм. Быстро, четко, без лишней лирики и прочих подобных проволочек. Результат: вероятность опасности равна десяти процентам из ста. Если же он подойдет и поможет, вероятность того, что она почувствует над ним власть– девяносто девять и девять.
Ответ очевиден.
Вспомнилось, как она обычно смотрела на него еще несколько дней после таких историй.
Как на нищего или калеку.
Его передернуло.
Сколько все это длится? Да, неделя как раз сегодня. Эта холодная война могла бы войти в историю, как самая глупая.
Райковский снова невесело усмехнулся.
Пакеты бренькнули пластмассово-стеклянным содержимым о каменную столешницу.
Он знал, что Мила ничего не приготовит.
Ну вот и отлично. На кухонном столе лежал натюрморт из разряда «неопознанное нечто», но выглядело это все, надо сказать, достаточно аппетитно, даже красиво. Кто это будет раскладывать по тарелкам,
