глухо отмолвил Федоров. Голова его слегка кружилась от потери крови, но отчего-то страха перед предстоящим еще далеким и неведомым путем у Ивана уже не было.
Глава 14
Преодолевая заснеженные поля и реки, ночуя в бедных деревенских избах, где потолки черны, блохи злы и настойчивы, где скотина делила одно пространство с хозяевами в лютые морозы, не раз отбиваясь от больших стай волков, державших в страхе громадные территории и забывших всякую боязнь перед человеком от свирепого голода, спасители митрополита Владимирского Алексия вместе с охраняемой ими надеждой юного князя московского, его бояр и всей северо-восточной Руси добрались-таки до Смоленска. Вид измученных, обмороженных людей был жалок. Епископ Смоленский, поставленный самим Алексием, пришел в ужас от увиденного, приказал топить баню, откармливать москвичей молоком и скоромной пищей, опасаясь давать сразу мясное. По мере возможностей своих заменил лошадей, подарил видавший виды закрытый возок, оставил у себя на излечение дотянувших до города на Днепре раненых. Митрополит согласился на короткий трехдневный отдых. Он прекрасно понимал, что требовалось как можно быстрее достичь Москвы, пока еще держали дороги и не вскрылись реки. Но очевидно было и иное – сами люди могли просто надломиться в этой изматывающей многонедельной гоньбе!
Иван надеялся, что смоленский князь Святослав примет Алексия у себя, но этого не произошло. Тогда он решился сам довести до конца давно уже задуманное, стараясь хоть как-то отомстить за кровь своих друзей. Испросив разрешения у митрополита, Федоров с помощью Леонтия написал небольшую грамотку и отправился на княжеский двор.
Стоявшие на страже молодшие дружинники задержали его у ворот. Лишь узнав, что у московита, сопровождавшего духовного владыку из плена, письмо к князю Святославу Ивановичу, вызвали боярина. Тот взялся передать свернутый в трубочку кусочек желтоватой бумаги.
Результат этого визита не заставил себя долго ждать. К вечеру от князя прибыл другой боярин с несколькими ратными. Приняв благословение от Алексия и пожелав ему от имени Святослава благополучного окончания пути, боярин уединился с Иваном.
– В своей грамотке князю ты вещаешь, что один из его слуг пытался перенять вас, слуг князя Московского, для чего уведомил Киевского князя и самого Ольгерда? Так?
– Истинно так! И я теперь не знаю, что сказать при встрече боярам князя Дмитрия. Если это сделано по воле вашего князя – значит, Смоленск Москве более не дружен?
– …Но-но! Не смей, холоп, так о князе нашем говорить!!! – перебил Федорова боярин.
– Я если и холоп, то токмо своего князя, – дерзко ответил Иван. – Дозволь продолжить? Я не думаю, что князь Святослав в том умысле был виновен, оттого и повестил его письмом. Собака, начавшая кусать гостей хозяина, может ведь укусить и самого хозяина. Верно?
– Чем доказать свои слова сможешь?
Иван усмехнулся:
– Чем?
