комиссара. Иногда одни рядовые. Под страхом смерти так сражаться человек долго не способен – непременно сломается. И у нас это наблюдается все чаще: равнодушие, усталость, самострелы, любое легкое ранение – и человек спешит в тыл. Я чувствую, что мы приближаемся к роковой черте, за которой нас, немцев, ожидает что-то страшное. Неужели господь оставил нас своими милостями…»
Глава 7
– Зря вы так рисковали, Николай Анатольевич, – попенял Матову генерал Угланов. – Не ваше это дело – стрелять из пулемета и кидать гранаты. Не для того вас учили. Да и за Волгу, при тех условиях, идти было не обязательно. Но в целом… в целом информацию вы собрали исчерпывающую. Я доложу ее наверх. А там уж как решат… А пока отдыхайте. – И генерал Угланов, улыбнувшись своей грустной улыбкой, сообщил, как о чем-то несущественном: – Кстати, сегодня утром звонила ваша жена. Она в Москве. Пробудет здесь дня три. Извините, что сразу же не сказал вам об этом. Поезжайте домой. Даю вам отпуск на три дня. И еще: тут вот приготовили вам кое-что сухим пайком. Думаю, пригодится. – И Угланов достал из-под стола набитый под завязку вещмешок.
Матов шел домой проходными дворами, протоптанными в глубоком снегу узкими тропками, время от времени переходя на рысцу, – благо, дом его находился неподалеку от места службы. Ему казалось, что каждая лишняя минута, отделяющая его от Верочки, не только сокращает их свидание, но может лишить его вообще: мало ли что случится, пока он идет. Он даже не предупредил ее по телефону о своем приходе: пока позвонишь, то да се, а время тик-так, тик-так, тик-так…
Вот и знакомый дом, в который он заглядывает не чаще одного раза в три месяца, находясь при Генштабе на казарменном положении, вот и подъезд с отбитой там и сям штукатуркой, с неплотно закрывающейся дверью, с выбитыми окнами, кое-где заделанными фанерой: результат разорвавшейся неподалеку бомбы.
Он одним духом, не дожидаясь лифта, даже не зная, работает он или нет, взлетел на четвертый этаж. Нажал на кнопку звонка и тотчас же услыхал знакомые торопливые шаги. Брякнул засов, дверь распахнулась – и вот она, Верочка. Короткий вскрик, и руки ее обвили его шею, он приподнял ее и внес в квартиру, а она целовала его лицо, всхлипывая, смеясь и что-то пытаясь сказать, и все это одновременно.
Они лежали в постели, тесно прижавшись друг к другу.
– Почему ты сразу не позвонил мне, когда приехал? – спросила она.
– Мой начальник сообщил о твоем звонке только тогда, когда я сдал отчет о командировке и подробно рассказал ему обо всем увиденном и услышанном. Он извинился, сказал, что забыл, но на самом деле, я уверен, посчитал, что известие о том, что ты в Москве, отвлекло бы меня от дела.
– Бедненький: ты целых пять часов не знал, что я жду тебя дома. А я не знала, что ты уже в Москве и с тобой все в порядке. А твой Угланов, между прочим, обещал мне, что как только ты вернешься и отчитаешься, и если не будет чего-то неожиданного, он сразу же даст тебе отпуск.
– И,
