молчу.
Собрание зашумело.
– Как же так…
– Вы же обещали!
– Чем семью кормить?
– Вы на цены кругом посмотрите!
– А инфляция?!
– Стараешься тут, работаешь как вол…
– Пусть отдел рекламы почешется!
Теперь молчал редактор. Он вертел в пальцах очки и терпеливо пережидал посеянную им бурю в стакане воды. Когда все давно известные в подобных случаях предложения, возмущенные выкрики, железные аргументы и просто междометия стали повторяться, редактор надел очки, хлопнул по столу ладонью и сказал:
– Тихо! Я еще не закончил. Все мы профессионалы, и я не собираюсь учить вас делать газету. Хотя, возможно, иногда и не мешало бы. Поступим следующим простым способом: пусть каждый займется своим делом. Но только займется, а не сделает вид! Ваше дело – писать. И писать так, чтобы вашу писанину хотелось прочесть всем. Понимаете? Хотелось! Вы можете писать все, что угодно, – хоть романы. Но мое дело – редактировать. И если я, как редактор, сочту вашу писанину скучной или просто не заслуживающей внимания, то не обессудьте – на страницах нашей газеты места для вас не найдется. И еще. С сегодняшнего дня я лучше опубликую материал из другого издания или выйду с дырой в полосе, чем поставлю в номер какую-нибудь очередную проходную, написанную левой задней лапой, серятину своего журналиста. За острые и, тем более, сенсационные материалы гарантирую повышенный гонорар и двойную премию. Последнее – в случае стабильности в поставках качественного материала. Судить о том, что хорошо, а что плохо, буду я. Ну и редколлегия. Иногда. При этом каждый творческий работник, как водится, может высказать свое мнение и внести любое предложение, могущее повысить тираж газеты. Особо будут отмечаться не просто идеи, а идеи, так сказать, осуществленные. В текстах, снимках, рисунках и макетах полос. Все, можете идти работать.
Планерка фыркая и вздыхая расползлась из редакторского кабинета по рабочим местам. Настроение сотрудников менее всего соответствовало возрождению в редакции бодрого духа газетного творчества: народ был вял, апатичен и ворчлив, как и всегда в первые минуты после редакторского разноса.
Корреспондент отдела информации Михаил Бережной сидел за своим видавшие многие виды столом, пялился на экран потрепанного непростой газетной жизнью монитора и размышлял о том, что жизнь, по-видимому, не удалась.
«Мне сорок лет, – думал Миша. – В этом возрасте люди становятся генералами, лауреатами Нобелевской премии, редакторами крупных газет и президентами богатых фирм. Или не становятся. Как я. Что у меня есть? Двухкомнатная квартира, жена, двое детей, вечное безденежье да несколько сотен статей, которые давно всеми забыты… Эх, пойти коньячка выпить, что ли?»
В распивочной «У Томы», расположенной рядом с редакцией, было, как всегда, шумно и дымно. Он взял свои всегдашние пятьдесят грамм и отошел за ближайший свободный столик. Коньяк не замедлил оказать свое благотворное действие на измученный бесплодными
