, начавшаяся пару месяцев назад, еще не утратила первой свежести, и только долг заставил мужчину покинуть гостеприимное ложе. Гриндж старался заезжать сюда почаще, с самого дня их встречи в баре отеля, где он остановился после очередной ссоры с женой. Уютное, погрязшее в перманентном беспорядке жилище в его глазах представляло привлекательную альтернативу холодным простыням и раздельной спальне, ожидающим дома. Гридж не испытывал особых иллюзий по поводу кажущейся неосведомленности супруги о похождениях второй половины, но не считал нужным беспокоиться. В конце концов, Падма была не первой его любовницей, и, если уж на то пошло, не самой скандальной. Артур давно наплевал бы на приличия, но удерживали дети – десятилетняя Лана и восьмилетний Виктор, которых чиновник ежедневно лично провожал в школу вместо предпочитающей утренней сон жены. В семействе Гриджей совместный завтрак оставался единственной традицией, и мало что на свете стоило того, чтобы ею пожертвовать. Формы Падмы определенно не относились их числу, сколь хорошо сохранившимися и волнующими они не были.
В угоду манерам, а скорее, чтобы придать банальному, в общем-то, адюльтеру, элемент новизны, Гридж пораньше отпустил охрану, и сам сел за руль машины. Мощный мотор уверенно нес его по тускло освещенным улицам, распугивая немногочисленных прохожих. Пешком сенатор вряд ли бы решился пройтись в одиночку по этому району, но толстый слой стали служил хорошей защитой от опасности, прячущейся в темноте запутанных переулков. Человек чувствительней, пожалуй бы, поежился при виде источавших неприязнь ко всему живому стен, составлявших большую часть окраины города, но Артур давно уже отрастил толстую шкуру. Как человек, не способный воспринимать красоту, он с равным равнодушием относился и к самым уродливым жизненным проявлениям.
Яркие фары дорогой машины освещали расстилающуюся дорогу далеко вперед, поэтому внезапно появившеюся из-за темного угла фигуру Гридж заметил издалека. Он не сразу сбавил скорость, рассчитывая, что спугнутый шумом автомобиля странный пешеход отойдет на обочину, но тот, остановившись посреди дороги, и не думал двигаться. Расстояние между ними быстро сократилось до отметки, близкой к критической. Выругавшись грязно сквозь зубы, сенатор ударил по тормозам. От резкой остановки машину немного развернуло. Противный звук шин по дрянному асфальту послужил дополнительным раздражителем для и без того натянутых нервов чиновника. Перед его воображением в одно мгновение пронеслись живописнейшие картины неприятных последствий возможного столкновения.
– Ты, что, совсем слепой? – трясущимися от злобы руками Гридж опустил стекло. Усиленная шоком ярость булькала в горле, ища выход, – Какого черта встал посреди дороги?
Разрезающий темноту свет не позволял разглядеть лицо прохожего, но донесшейся от неясного силуэта голос показался сенатору смутно знакомым.
– Господин Гридж? – незнакомец приблизился к автомобилю и оказался невысоким щуплым парнем в темных джинсах и серой толстовке с капюшоном, – Не ожидал увидеть вас в этом районе.
С тех пор, как сенатор в последний раз видел молодого человека, прошло несколько лет, однако, чтобы узнать предполагаемого незнакомца не требовалось долгого путешествия по омутам памяти. Темно-русые волосы и зеленые глаза достались юноше от матери, но за резкими чертами худого лица с очевидностью проступал образ отца.
– Лоренс Антрейт, – еще не успевший по-настоящему удивиться неожиданной встрече, пробормотал Артур. Ему всегда казалось, что имя Лоренс не слишком подходило сыну бывшего Президента, и время только доказало его правоту. В своем возрасте младший Антрейт все еще напоминал подростка, совсем не соответствуя высокопарному имени, – Что ты делаешь здесь посреди дороги? Я чуть было тебя не задавил!
Отчитывая Лоренса, сенатор не мог подавить мелочного удовлетворения. С ехидной жадностью и все растущим ощущением превосходства разглядывал он сына бывшего противника. Даже спустя столько лет с тех пор, как Артур последний раз видел Президента, ростки ненависти к Кристиану Антрейту не завяли в душе чиновника. Он с немалым удовлетворением отметил, что из беззаботного, безжалостного в своем счастье ребенка Лоренс превратился в довольно ординарного молодого человека. Ни простая одежда, ни сам факт нахождения в таком районе в столь поздний час, не говорили в пользу того, что юноша ведет жизнь, достойную наследника Антрейтов.
– Прошу прощения, – Лоренс наклонился к окну, предоставляя собеседнику возможность хорошенько рассмотреть себя, – Я просто задумался и, видимо, отключился от реальности. Машины редко проезжают в этом районе посреди ночи.
– Впредь будь осторожнее, – заметно смягчившимся тоном отозвался Гридж, как того требовала простая вежливость. «Небось обкурился или чем похуже накачался, – между тем злорадно подумал он, – А ведь кто-то в свое время возлагал на старшенького большие надежды. Видел бы теперь парнишку папаша, если все еще жив, конечно».
– Прошу прощения, – погруженный в воспоминания многолетней давности, Артур не сразу сообразил, что Лоренс обращается
