дороге из деревни и первую простоволосую женщину, показавшуюся на дороге, тут же обвиняли в колдовстве. Вот поэтому потерять чепец или выйти на улицу с непокрытыми волосами был самый страшный грех – еще долго бельгийки и француженки прятали волосы под чепцами и шляпками.
Да и сейчас в той же самой Бельгии дерево с метлами – это признак колдовства.
В Финляндии это – признак богатства. Специально водят экскурсантов к самым большим ведьминым метлам на соснах. А сорвать и засушить веточку из нее – это залог успеха.
В Псковской губернии, чтобы роженица долгое время не мучилась, родственники заранее заготавливали клубки таких метелок и сжигали во время родов в печи.
На Украине, под Киевом, крестьяне утверждали, что это опознавательные знаки для летящих ведьм – по ним колдуньи сверяли маршрут. И ни в коем случае обрывать их нельзя, иначе ведьмы отомстят – устроят падеж скота, а может, и того хуже.
На севере России – в Каргополье – настоем ведьминых метелок лечили рак. И очень успешно.
А в Нечерноземье России ведьмины метлы были лучшим целебным средством от женских заболеваний: и от эндометриоза, и от злокачественных опухолей, и от доброкачественных опухолей.
А вот и свидетельство очевидца – очень интересное письмо:
«Мы жили в военном городке. А за забором гарнизона располагался сам поселок. Часто, когда ходила на местный рынок, – то свежие яйца купить, то молока детишкам, видела пожилую очень красивую женщину – с такими ледяными голубыми глазами, что искоса посмотрит – оторопь берет. Она всегда о чем-то с торговцами местными разговаривала.
Меня сразу просветили, что это местная знахарка, лекарица. Но не просто колдунья какая-то невежественная, а бывшая фельдшерица в войну. И даже с романтической историей. После войны привезла она себе мужа-немца. Трофей военный, как шутили. А он действительно трофейный муж – она в Берлине на него наткнулась, когда он лежал заваленный кирпичной стеной. Только носок сапога торчал.
Раскопала под шквальным огнем. Причем видела уже, что вермахтовский солдат, и все равно не остановилась. У того была нога переломана и черепно-мозговая травма. Сначала хотела подлечить да, как водится, сдать особому отряду. И не смогла… глаза у него были как небо чистое… и смотрел он на нее так доверчиво… Не смогла его на смерть отдать. Переодела в нашу форму, голову бинтами укутала, только глаза оставила. И вот так, глазами, – полюбили друг друга… А было-то им – по 22 года… Она ему и документы достала от русского солдата, умершего у нее на руках. А у того уже были и проездные документы – увольнение в чистом виде. Вот она его забрала – а оставаться ему нельзя было – войска СС, охранявшие ставку. Сразу бы под расстрел пошел.
И на Родину привезла. Выдавала за контуженного, за немого. А потом он разлюбил ее, видно. В начале шестидесятых уехал – и исчез. Хотя уже сын подрастал. Тогда все и открылось – стала она запросы всюду
