в унисон голосу, не высоко и не низко, как будто Витька всю жизнь только тем и занимался, что мне аккомпанировал. Правда, через пару куплетов мы сбились, начали сначала.
Мне в хвост вышел «мессер», но вот задымил он
Надсадно завыли винты…
– Кажется, там бой другой, – сказал Витек. – Какой-то нестандартный, сейчас послушаем, – он открыл ноутбук, подсоединил модем.
– Кто пел? – заглянул в комнату Витин папа, высокий, тоже сутулый, в очках. – Здравствуйте, барышня. Это вы пели?
– Я. Меня Маша зовут. Можно на «ты».
– Приятно, а я Вячеслав Михайлович, отец этого оболтуса, – он кивнул на сына, тот улыбнулся. – Что, огреб по ушам?
– По шее, – прошептал Витька.
– Что, плохо? – спросила я.
– В смысле? – не понял Витькин папа.
– В смысле, песня.
– Нет, не плохо. Мне понравилось, только никогда не слышал, чтоб Высоцкого исполняла девушка. Обычно мужики стараются копировать его манеру, а ее нельзя копировать, в итоге получается ерунда. А почему такая песня? Почему не взяли что-то полегче? Шуточное?
– Мне эта нравится, – упрямо наклонила голову я, – да и Витьке подходит, я вместо него буду петь…наверное.
– Ну-ну, – Вячеслав Михайлович присел на кресло. – Послушать-то можно? Или мешаю?
– Да еще особо слушать нечего, – сказала я. – Мы только начали.
Странно, мы только начали, а я уже поняла: все получится. Совсем не так, как с проклятым этим танцем. Я вышла, услышала музыку и поняла: танцевать не буду, сразу стало тяжело на душе. Может, оттого, что я раньше не танцевала? Так я и не пела раньше, только для себя. А с другой стороны, Высоцкого с рок-н-роллом сравнивать, все равно что Пеле с Аршавиным.
У меня особое отношение к Владимиру Семеновичу и его творчеству. Человек, который шел своей колеей, случалось, шел не туда, но все равно не опускал рук. Он не был идеальным, совершал ошибки, но не искал легких путей, не кривил душой, не врал и не прогибался «под изменчивый мир». Да, пил, говорят, сам себе из ноги вырезал вшитую «торпеду»…ну и что дальше? Значит, иначе не мог, это была его жизнь, и он ее прожил так, как хотел, никому ничего не задолжав. А потом у Никитских ворот в последний путь его провожала вся Россия – колхозники и интеллигенция, чиновники и артисты, академики и урки, мужчины и женщины, любившие и ценившие его творчество, оглушенные этой великой потерей.
– Что еще? – спросил Витька, – бой я к завтра подберу, хорошо будет.
– «Я не люблю».
– Чего не любишь? – недоуменно переспросил гитарист.
– Песня такая, стыдись, – сказал Вячеслав Михайлович. – Тоже проблемная. А вы, Мария, наверное, очень серьезная девушка. Я думал, ваше поколение таких песен вообще не знает.
Я не нашлась, что ответить, мельком взглянула на часы. Ого, полдевятого! Мама, наверное, волнуется.
– Слушай, Вить, я пошла, завтра семинар, надо готовиться.
– О,
