брелка не было, обычное металлическое кольцо. Значит, ключи от этого особняка мы оставили под зеркалом в Амстердаме. И что теперь будем делать?
– Ты хочешь сказать, что нам негде жить?
Мы помолчали. Дом возвышался перед глазами темной громадиной. Близок локоток, да не укусишь. Особняк принадлежал некому господину Такамицу, японцу, физику, с которым Алиса приятельствовала. Раньше она никогда здесь не была, но любезный господин Такамицу, между прочим, подданный Германии, называемый европейцами просто Така, отбыв с супругой на Таити, а может быть, на Канары, а вернее на конференцию в Канаду, любезно предложил Алисе пожить здесь с подругами.
– Давайте поедем в какую-нибудь маленькую уютную гостиницу, – предложила я.
– Цена за маленькую-уютную, если считать в нашей валюте, украшена таким же количеством нулей, как расстояние от Земли до Солнца.
– А какое расстояние до Солнца? – дергал меня черт за язык.
– Лучше молчи, а то сейчас случится членовредительство…
Алису можно было понять, мы очень устали. Из-за бдительного Константина, который следил, чтобы мы в Брюгге увидели «главное», мы выехали только в четвертом часу. Кроме того, мы заблудились на парижских окружных, а потому прибыли в городок глубокой ночью. У нас было одно желание – обрести крышу над головой. Мы так страстно мечтали о ванной и чашке кофе, что нелепая ситуация с ключами казалась предательством судьбы. Галка, как самая находчивая из нас, предложила:
– Надо найти незапертое окно и проникнуть в дом. Поживем здесь неделю, а потом уедем, оставив замок непочатым.
– Кой черт непочатым! Французы не оставляют открытых окон.
– Это немцы не оставляют, а французы похожи на нас, бывают такие же бестолковые. Я читала, – упорствовала Галка.
– Между прочим, наш хозяин и вовсе японец, – вставила я.
– Вечно ты со мной споришь!
Не дослушав наших возражений, Галка отважно нырнула в темноту и пошла вдоль дома.
– Что же, мы так и будем целую неделю влезать в окно и вылезать из окна? А что соседи скажут?
– А ты видишь здесь каких-нибудь соседей?
Дом действительно стоял как-то странно, мало того что он отступил от ряда прочих особняков, он еще развернулся под углом к улице. Поверьте, дом имел на это право, он был огромен и благородно стар. В темноте нельзя было рассмотреть трещины и выбоины в его кирпичной украшенной плющом башне, но в самих очертаниях ее была средневековая величавость. Внизу башня была глухой, и только высоко, на уровне третьего этажа, виднелись оконные ставни. Вплотную примыкавшее к башне строение, наоборот, имело множество окон, выходящих в палисад.
Я забыла сказать, что калитка в палисад была не заперта, а только притворена, это и навело Галку на мысль о некой безалаберности хозяев. Палисад был ухожен, но большая часть его была отдана не кустам роз, по примеру соседствующих особняков, а высоким пушистым елям. Дома такие елки называются голубыми. Газон, как и везде в этом государстве,
