что такое немолодой даме крупных форм не говорят. Сейчас за столом все это вдруг вспомнилось, обидно стало. Когда мне обидно, лицо мое принимает замкнутое и надменное выражение. Мой муж покойный говорил: от такого взгляда мухи дохнут. Галка посмотрел в мою сторону, видно, мой вид ее не столько смутил, сколько раззадорил, пригубила вино и сказала весело:
– Марья у нас хочет стать беллетристом. И даже нашелся юный недоумок, который заказал ей книгу.
– У юного недоумка издательство, – сказала я сухо, с издевкой. Но, если быть точной, издевки в ее словах не было. Просто она хотела все обратить в шутку. Видно, ее раздражал мой серьезный тон.
– Юный недоумок заказал ей детектив. Сейчас выходит такое количество плохих детективов, что из них можно построить новую Китайскую стену. Еще один кирпич для Китайской стены…
– Но я не хочу писать детектив, – воскликнула я с отчаянием. – Там должны быть выстрелы, погони и… трупы. Я не знаю, как описывать трупы. Я видела мертвых только в гробу. Это не трупы, а покойники. Хоронили близких мне людей, и чувства, которые я испытывала тогда, никак не укладываются в рамки детектива. Это другие истории, понимаете?
– Понимаю, – согласился Артур. – Но по части детективов я плохой советчик.
– А по-моему, не обязательно труп описывать. Главное – что ты чувствуешь, когда его видишь. Марья работает по системе Станиславского. Она может придумать труп и сама себе скажет – не верю! А как описать этот испуг, эту полифонию чувств, эту жалость к человечеству, которая тебя охватывает при виде убитого. «Кто бы мог представить, что в старике так много крови…» – произнесла она с трагической издевкой.
Алиса поспешила мне на выручку.
– Маша хочет написать путевые заметки, – сказала она мягко, – и украсить их всякими смешными историями.
– Именно так, – оживилась я.
– А зачем тебе это надо? Истории эти? – не унималась Галка.
– Ну… когда у меня будет дыхание прерываться… – попробовала я пошутить.
– Дыхание у нее будет прерываться… – усмехнулась Галка, в усмешке этой уже звучала откровенная недоброжелательность. Чем-то я ее задела, обидела… или как-то так.
– А можно смешную вставку из нашей жизни? – спросил Артур примирительно. – Слушайте байку, – и рассказал милую историю, которую я тут же пожелала записать на диктофон, естественно, уже со своего голоса.
«Родители отдали ребенка в пионерлагерь. Ребенок домашний. Попереживали, поплакали – всё! Ребенок исчез в недрах системы. Родители считают дни и надеются, что у него все хорошо. Через некоторое время получают от сына письмо – аккуратное, на хорошей глянцевой бумаге…»
– Почему ты начинаешь с обмана? – перебила меня Галка. – Откуда в пионерлагере хорошая глянцевая бумага?
– Описочка вышла, – призналась я. – Продолжаю… Получили от сына письмо на вырванном из тетради
