жизнь вполне неплохим инструментом для собственного развлечения.
– И твои родители не были против того, чтобы ты тут учился? – Кажется, парень действительно увлёкся, и действительно не понимает намёков.
– Они умерли. Меня воспитывал дядя, но он тоже недавно умер. Я старший и последний в роду. – Я посмотрел на него снисходительно, надменно задрав подбородок. Строго говоря, понятия не имею, жива ли моя мать, я её никогда не видел, да и отец мой тоже.
– Ой, прости, я не знал, не хотел тебя расстраивать. – Грегор действительно смутился, как будто ему было какое-то дело до моей семьи и до меня лично. Не понимаю я этой глупой людской привычки сожалеть о смерти людей, которых никогда не видел и не знал. Я только пожал плечами, если ему так хочется пожалеть меня – пускай, мне так даже проще. Он слишком наивен и невинен, чтобы причинить мне вред или беспокойство. С другой стороны, достаточно болтлив, чтобы посвятить пол-академии в трагедии моего детства. То, что нужно. Я собирался ловить преступников на живца, по-другому всё равно не умею.
Грегор долго молчал, видимо, не зная, о чём ещё спросить, чтобы не обидеть. Я не обижался, но молчащим он раздражал не так сильно. От скуки я даже начал записывать лекцию, что-то перерисовывать с доски. Заметил, как он сначала заинтересованно вытянул шею, явно надеясь, что я опять начерчу круг призыва, а потом скривился и перевёл взгляд на профессора. Разговор умер, так толком и не начавшись.
Я шёл на обед с лекции по экономике. Немолодой, бородатый и энергичный профессор задержал студентов почти на двадцать минут, всё никак не мог закончить мысль. Он читал лекцию с таким энтузиазмом, будто сообщал нам великую истину, и вполне искренне не понимал, почему мы хотим уйти всего лишь через десять минут после окончания занятия. Хотя надо признать, рассказывал он интересно, всегда приводил убедительные доказательства. Но мне хотелось есть, да и не мне одному, если вспомнить, с какой скоростью студенты покинули аудиторию. Один из таких вот голодных и толкнул меня сзади с такой силой, что я упал, рассыпав учебники по полу. Я едва сдержал рвущийся с губ приказ. А ведь некоторые члены моей семьи предпочитали постоянно держать подле себя пару духов или демонов, чтобы не тратить время на призыв. Мне же оставалось только ругаться себе под нос, собирая с пола книги, тетради, листы бумаги, перьевые ручки и прочее содержимое сумки.
На полу оставалась всего пара учебников и стопка листов, когда рядом кто-то присел, поднял книгу и протянул мне.
– Вот, вы уронили. – Я поднял глаза. Этого человека я видел уже дважды, но только издали. Член клуба дисциплины, нервный парень, которому лучше не резать себе пальцы бумагой. Он протянул мне учебник по экономике и замер, заворожено глядя мне в глаза. Обычно люди стараются отвернуться, не могут выдержать мой взгляд, но он сидел на корточках, с нелепо протянутой мне книгой, и смотрел, не шевелясь. Не знаю уж, о чём он думал и что видел, но внезапно он отшатнулся, упал, выронив учебник. Я же не могу пахнуть кровью, да? Парень кое-как, не
