в Париже, светящиеся глаза и страстный шёпот: «Ты, ты, ты ночью и днём, ты, ты, ты в сердце моём». Амир исчез, я это поняла по тому, как мое тело стало остывать без потока его энергии.
Как сказала бы Фиса – с огнём играешь. А что мне остаётся? Как разбудить сердце Амира, как освободить его от чар Силы, заставить вспомнить себя такого, каким он стал со мной? Мари сказала, что он всё помнит, только не чувствует ничего. Ирод в состоянии… агрессии, он агрессивен и эту агрессию в нём всколыхнула Сила. Ей нужен именно такой вождь, чтобы он возродил народ, сделал его сильным своей силой ирода. И снова этот вопрос – почему он послал этих четверых сразу после появления пророчества? Дело не только в Фисе и Семёне. О чём думал вождь, понимая, что может измениться и стать другим?
Я с трудом пошевелилась на постели, плечи болели ужасно, энергия Амира не вылечила их, только пронеслась огненным потоком сквозь меня. Ещё пара таких встреч и я действительно рассыплюсь на молекулы.
Утром я не смогла встать, плечи опухли и болели так, что каждое движение вызывало стон. Вот так тихо угасну в гареме после первого посещения хозяина. Теперь он не захочет знать, что за тайну я ношу в себе, слишком строптивая оказалась рабыня.
– Ты не рабыня.
В дверях стоял Роберт, мрачный, с тёмными глазами, полными боли и отчаяния. Я кисло улыбнулась:
– Пришёл мысли мои читать?
– А что их читать, они написаны на твоём лице. Можно войти?
И с каких это пор ироды спрашивают разрешения?
– С сегодняшнего утра.
– Входи. Кстати, не хочешь мне помочь?
Протянула ему руку, и он оказался рядом, схватил её своими горячими ладонями. Организм счастливо наполнялся его энергией, и я быстро почувствовала себя лучше, хотя двигаться было ещё больно. Роберт хмыкнул и спросил:
– Поговорили?
– Всего пару слов.
– Понятно. Дольше не пытайся, нечего будет собирать.
– Думаю, он больше не придёт.
Роберт опустил глаза и признался:
– Я получил приказ выяснить у тебя, что ты знаешь о вожде.
– Страшную тайну?
– Да.
– Не скажу.
– Я так и доложил.
– Амиру? Так и сказал?
– Да. Ты не скажешь, если не захочешь сама. И можешь умереть в своём упрямстве.
– Роберт, объясни мне, как это получается – он же помнит всё, всё-всё, почему не может связать события? Не хочет?
– Делает не те выводы.
От возмущения я попыталась подняться на подушках, но опять ойкнула и Роберт, вздыхая, помог мне приподняться, поправил подушки, чтобы было удобнее.
– А какие выводы можно сделать… ведь он сам…
– Он ничего не чувствует.
– Не чувствует? Совсем?
– Совсем.
– Как тогда?
– Хуже –
