она делала лишь тогда, когда ее никто не видел, кроме Малкольма. Полагаясь на ее огромные зоркие глаза, Малкольм греб изо всех сил. Правда, время от времени вода в лодке поднималась до лодыжек, и приходилось останавливаться, чтобы ее вычерпать. Домой он добрался мокрым до нитки – в отличие от Асты, которая только встряхнулась и мигом обсохла.
– Где пропадал? – спросила мать, строго, но не сердито.
– Смотрел на сову. Что на ужин?
– Стейк и пирог с почками. Вымой руки. Нет, ты только посмотри на себя! С тебя ручьями течет! Когда поешь, переоденься в сухое. И не бросай мокрую одежду на пол!
Малкольм ополоснул руки под кухонным краном и для виду обтер их чайным полотенцем.
– Мистера Боутрайта нашли? – спросил он.
– Нет, а что?
– В баре все говорили о чем-то интересном. Я толком не расслышал, но что-то точно случилось.
– К нам сегодня заходил один известный человек. Ты бы его застал, если бы не застрял там со своими дурацкими совами.
– А кто это был? – полюбопытствовал Малкольм, накладывая себе картофельное пюре.
– Лорд Азриэл, знаменитый путешественник.
– А-а, – пробормотал Малкольм. Он впервые слышал это имя. – И где он путешествовал?
– Говорят, в основном в Арктике. Но не в этом дело. Ты помнишь, о чем спрашивал лорд-канцлер?
– А, насчет младенца? Не привозили ли сестрам в монастырь младенца?
– Именно. Оказывается, это ребенок лорда Азриэла. Внебрачная дочь. Совсем еще малышка.
– Он что, сам об этом сказал?
– Нет, конечно! Он что, по-твоему, стал бы болтать в баре о таких вещах?
– Не знаю. Наверное, нет. А откуда же тогда ты…
– Да просто сложила два и два! Сначала этот лорд Азриэл убивает мистера Колтера, политика, – месяц назад об этом писали в газетах.
– Но если он кого-то убил, почему его не…
– Ешь, ешь свой пирог, не отвлекайся. Его не посадили в тюрьму, потому что это был вопрос чести. Жена мистера Колтера родила ребенка, да вот только не от него, а от лорда Азриэла. И мистер Колтер нагрянул в поместье лорда Азриэла, вломился в дом и стал кричать, что убьет его. Они сразились, лорд Азриэл победил, и тут оказалось, что по закону человек имеет право защищаться сам и защищать своих родных, – то есть, этого ребенка тоже, потому что она – его дочь. Вот потому-то его и не посадили в тюрьму, и не повесили, а только оштрафовали. Правда, штраф назначили такой большой, что лорд Азриэл лишился почти всего, что имел. Да что ты застыл? Ешь свой пирог, бога ради!
Завороженный ее рассказом, Малкольм и впрямь почти забыл о пироге. Он ковырнул еду вилкой и снова уставился на мать:
– Но откуда ты знаешь, что он привез младенца сюда, нашим монахиням?
– Ну, точно я ничего не знаю, но как же иначе? Вот увидишь сестру Фенеллу в следующий раз – спроси ее сам. И что это ты заладил – «младенец», «младенец»? Хотя, конечно, девочка
