уберечьВ селе их не вышло. Григорий тут смелость
Взял согласиться: «Бери! О чем речь?»
Вздрогнула Соня. Смолчала. «Ох, Гриша,
Зачем ты?» – хотела спросить уж она,
Но поняла, что доставить муж ищет
Матери радость. Ведь мать-то одна!
Втайне Григорий досель тяготился
Случаем давним; и тем, что простить
Смерть Василисы в письме он решился,
И тем, что не мог боль в душе отпустить.
«Мать так страдает! – ему говорила
Груша. – Уж ты с ней поласковей, брат!»
Сама всех родных неизменно любила
И не искала, кто в чем виноват.
Матрена взяла Женю. Ме́ньшему сыну
Слукавила: чаяла внучку крестить.
(О том, крещена ли, у Гриши спросила,
А Соня не смела ему говорить.)
Вздыхала Матрена: «Дитя некрещеным
Великий грех бросить – родимая кровь!
Коли помрет, так не стать и спасенным!»
Не знала, что крестит крещеную вновь.
К батюшке бросилась: «Не погубите
Младенца безвинного! Сын – атеист,
Снохе запрещает крестить. Окрестите!» –
«Рад помочь. Сын у тебя коммунист?» –
«Да». – «От родителей я безымянных
Крестить не могу. Нужно в книгу вписать,
Чье дитя. Есть свидетельство?» – «Я ль не по правде
Ужели могу имена их назвать?
Обидели, батюшка! – сердце Матрены,
Будто с горы крутой, ухнуло вниз. –
Свидетельства нет у меня… Некрещеной
Неужто оставите? Что за каприз?!
Ах, бюрократ! Да я, что ли, чужая?!
Первый раз видите? В храм не хожу?!» –
«Есть указанье. Другого не знаю.
Увижу свидетельство – внучку крещу».
Матрена от брани едва удержалась.
Женю оставив Антона жене,
Она в сельсовет что есть духу помчалась.
Объяснила всё: «Нужно свидетельство мне!»
И тут ей отказ: «В Москве внучка роди́лась.
Бумагу не можем о ней выдавать –
Нет права». Матрена так гневно бранилась,
Что документ не смогли всё ж не дать.
Со слов ее в тот же день всё написали.
Печатью заверили. Не говорить
Об этой уступке в селе умоляли.
Место рожденья пришлось уж сменить.
Матрена с бумагою в церковь: «Крестите!» –
«Подложное? Грех!» – Головой поп качал. –
Внучка ж московская! Впрочем, несите, –
Понял, что сам он к подлогу толкал.
Так Женю крестили второй раз. «Сыночек, –
Матрена в Москве повинилась потом, –
Уж я окрестила, прости, твою дочку,
В той церкви, где сам был младенцем крещён.
Помрет – в раю будет». Всплеснула руками
Соня. Лицом побледнела она:
«Я прежде крестила. Беда!» – «Да что с вами? –
Смеялся Григорий. – Какая беда?
Ну, искупали малышку два раза.
Подумаешь!» – «Ты тут, сынок, виноват, –
Мать рассудила. – По-Божьему сразу
Надо
