ругательство». После такого объяснения ученики единогласно объявляли Конфуция выродком, а Лао Ван наедине с собой проливал горькие слезы. Из-за отсутствия взаимопонимания с учителем среди учеников наблюдалась постоянная текучка. Старые ученики уходили от Лао Вана из-за непонимания, но и новые приходили к нему по той же причине. Поскольку ученики в этой школе то и дело сменяли друг друга, повсюду в окрестных деревнях, будь то среди родственников или знакомых, непременно обнаруживались подопечные Лао Вана. Так что через несколько лет его «персики и сливы»[13] расплодились не на шутку.
Кроме преподавания было у Лао Вана одно пристрастие: дважды в месяц, пятнадцатого и тридцатого числа по лунному календарю, в полуденный час ему нравилось побродить в одиночестве. Он шел, отмеряя большие шаги, не останавливаясь и ни с кем не здороваясь. Иногда он выбирал широкую дорогу, а иногда шагал прямо через дикое поле. И пусть там не было никакой тропинки, он сам себе ее прокладывал. Будь то летом или зимою, он всегда ходил до тех пор, пока не вспотеет. Поначалу никто никакого смысла в эти его прогулки не вкладывал, однако их методичное повторение из месяца в месяц, из года в год стало всех настораживать. Если же пятнадцатого или тридцатого числа случалась непогода, то Лао Ван, оставаясь дома, невероятно от этого страдал. Лао Фань сначала не обращал на его прогулки никакого внимания, но несколько лет спустя они его заинтересовали. Как-то раз, вернувшись со сбора податей, Лао Фань прямо у ворот застал Лао Вана, который уже накидывал куртку и собирался выйти на свою прогулку. Лао Фань спрыгнул с лошади и, вспомнив, что по лунному календарю было аккурат пятнадцатое число, взял и спросил его прямо в лоб:
– Лао Ван, что ты там все выхаживаешь вот уже который год?
– Не могу рассказать вам, хозяин. Да даже если бы мог, складного рассказа все равно бы не вышло.
Ну раз такое дело, Лао Фань от него и отстал. Потом на Праздник начала лета[14] Лао Фань угощал у себя Лао Вана и среди разговора снова вспомнил про его прогулки. Лао Ван, который уже изрядно выпил, упал на угол стола и слезно запричитал:
– Я вспоминаю одного человека. За полмесяца во мне столько всего копится, что только после долгой ходьбы наступает разрядка.
Лао Фань его понял и спросил:
– Этот человек жив или уже умер? Надеюсь, это не твой отец. Помнится, тяжко ему приходилось платить за твое обучение.
Лао Ван покачал головой:
– Да нет, не он. Из-за него бы я не ходил.
– Ну а если этот человек жив, так найди его, и делу край!
Лао Ван снова покачал головой:
– Не смогу я его найти, не смогу. Как-то раз я за свои поиски уже чуть жизнью не поплатился.
Лао Фань очень удивился такому ответу, но дальше приставать не стал, а лишь сказал:
– Я только беспокоюсь, что в самый полдень
«Персики и сливы» здесь означает «ученики и последователи».
Приходится на пятый день пятого месяца по лунному календарю и знаменует начало лета.
