новой веры поднял к небу здоровый золотой крест, инкрустированный драгоценными камнями, заорал, брызжа слюной:
– Ты борец?! Да этот старик больший борец, чем ты!
Дружина снова поникла, скрипя зубами на слова священника.
– Испытай его, великий княже, – упорно процедил сквозь зубы старик с земли.
– Ведите быка. – Ровным голосом приказал Владимир, поглядывая на нетерпеливых степняков. Те начинали разогреваться недовольными выкриками. Ждать не любили.
Гридни стеганули коней к стенам Переяславля и через некоторое время смерды вели в четыре руки здорового, чёрного быка. Глаза того были красны и размах рогов поражал. Тур, а не бык.
– Победишь быка и выйдешь против степняка, – обронил воевода борцу. – А проиграешь – лишишься языка. Больно длинный. Как у псов степных.
– Не велика честь животину заломать. Почто тварь родову мучить? Не велит бог, кабы не обряд, – раскатисто обронил борец и скинул кольчугу, оставшись в рубахе, да закатав рукава.
– Так и скажи, что борец только на словах, – хмыкнул священник. – Может бог твой и слова твои подтвердит?
Борец лучезарно улыбнулся и подошёл к быку. Дружина расступилась, давая круг для боя. Смерды отпустили верёвки, держащие быка, и разбежались.
Рогатый зверь вырвал копытом дёрн земли и ноздри выпустили тяжёлый воздух. Борец хлопнул в ладоши, растёр ладони и пошёл на быка. Дал рогатый резвый старт на жертву и Сёма едва не вскрикнул, когда рога почти что поддели мужика. Но борец извернулся, обхватил одной рукой за рог быка, а другой рукой схватил за мохнатый бок. Рогатый застыл, затем взревел – в руке борца оказался кусок бока: кожа с мясом и обломки рёбер. Внутренности посыпались наружу.
Жалобный вскрик копытного прокатился по округе, бык припал на колени и завалился в траву, истекая кровью. Борец обошёл быка, взял за рога и, шепча о прощении, вывернул шею, избавляя животное от мучения долгой смерти.
Затем победитель повернулся к князю и бросил кусок мяса под ноги его коню. Животину повело в сторону и гридням пришлось подскочить к Владимиру, чтобы удержать.
– Знатный борец, – обронил сухо Владимир. – Иди и принеси нам победу.
– Не буду драться, – обронил борец.
– Отчего же? – донеслось от воеводы.
– На кой мне за чужого бога жилы рвать? Нападут, буду биться, а пока стоят, чего мне в битву первым лезть?
– Так не за бога дерись, за князя своего, за землю родную. Переяславль отдадим, ещё придут. – Перебил отец борца. – Не те они уже, что при Святославе. Осерчали.
– Не буду драться, пока князь не поклянётся, что не заставит меня никогда клятву новому богу давать, – обронил борец и добавил. – Пусть позволит мне держаться старых устоев.
– Да как ты смеешь, смерд?! Головы лишиться захотел! – Вскипел священник. – На колени и моли о пощаде!
– Не престало русичу на коленях
