«красивая?! – возмутится городская девочка, и сбежит вперёд, где сидят на жёстких, обитых коленкором сиденьях уставшие и довольные поездкой родители.
– Папа, папа!
– Что, Элькин?
– Там дядька сказал, что я красивая!
– А что, разве неправда?
– Ну, папа-а!
– Хе-хе.
*
Ещё не стал общенациональным напитком чёрный кофе и все пьют чай и газировку с сиропом, а помимо обязательных на многочисленных мероприятиях и в быту домашнего вина и чачи, многие, в том числе и папа Аслан, любят иногда опрокинуть бутылочку-другую пива Сухумского пивзавода: в стандартной стеклянной таре, с железной гофрированной крышкой и легко отрывающейся бумажной наклейкой с надписями на двух, а к концу шестидесятых, уже и на трёх языках: русском, грузинском и абхазском.
Кофе пьют лишь в домах недавно вернувшихся из казахстанской ссылки греков и местных армян. Терпкий и горьковатый, остальным он кажется странным и вне сомнения, неоправданным увлечением.
Но кофе коварен и терпелив. Он знает – его звёздный час впереди. В итоге так и случится, и кофе сегодня предлагают в Абхазии везде. И на архаических сельских подворьях, и в медленно оживающей Гудауте, и в прекрасном полупустом Ткварчале, и в далёком Гал, и в пёстрой, к сожалению утратившей магию дореволюционного очарования Гагре, и такой же пёстрой, тоже ожидающей своего звёздного часа Пицунде.
И в ещё полном, но стремительно теряющем из-за хаотической застройки своё возвышенное величие Новом Афоне, конечно.
В полуопустевшей галактике Сухум и вовсе царят культовые места распития кофейного напитка. И это не только Брехаловка. И даже не только Пингвин…
*
Визиты городской девочки в Очамчиру не длительны по времени, как летние каникулы в сонном царстве Галактики Гудаута, но полны буйной прелести краткосрочного пребывания – шумные, крикливые, смешливые, с драками, ссорами и играми в компании двоюродных сестёр и соседских детей, одной командой, в едином порыве и постоянной страсти взаимного общения. Правда, играть можно не везде. Например, нельзя играть во дворе у почтенной старушки, живущей как назло, прямо по-соседству: хлопает хлипкая калитка в задней части двора и городская девочка уже на её территории.
Обладательницу византийского имени Феодосия, переименованного соседями на простецкий манер, в Федосью, отличают оставшаяся со времён дореволюционной молодости осанка, точёные черты лица, и не утратившие свежести красок голубые глаза с красивым разрезом. В деревянном доме Федосьи царят полумрак и прохлада, там почти бедно и очень чисто, а об ушедшем великолепии давних времён напоминает лишь красующаяся на тумбочке во всем блеске антикварной подлинности фарфоровая кукла – осколок прежней жизни хозяйки, обладательницы собственного выезда, мужа-обожателя и поездок на воды тягучими зимними месяцами.
Пока мама ведёт душевные соседские разговоры с Федосьей, городская девочка обследует дом, и в полутёмной
