тела дочери, да так и остался лежать на некогда белом ковре – в сознании, но с кровоточащим носом.
– И что это было?
Мара прикрыла глаза, дабы никто не смог разгадать их выражение. Она восхищалась своим Наставником, его полной и абсолютной свободой. Но она понимала и отца, возмущённого деловитой холодностью, с которой обсуждали жуткую смерть его дочери. При её матери. Крэшшш, Мастер всё прекрасно осознавала, но теперь это её работа, и тут не до реверансов. Или всё же следовало найти другие слова? Эльфийка, которая до этого слушала Мару с безумными глазами, вдруг спросила:
– Она очень страдала?
Наверное, стоило соврать, сказать что-то утешительное, но йелли Эшаэль покачнулась, затряслась, а потом совсем другим голосом произнесла:
– Очень… Ей было очень больно, и страшно, и одиноко… От бессилия, от невозможности что-то изменить… А ему всё это нравилось… Как вы сказали? Или садист или Некромант? И то и другое – садист-Некромант…
– Йелли…
– Я родом из Йод. Великого Дома Йод. Иногда я могу заглянуть в будущее, иногда вижу прошлое. А иногда я проклинаю свой дар…
– Мне очень жаль, йелли…
Эшаэль посмотрела на Мару долгим, пронизывающим насквозь взглядом:
– Не надо жалости. Найдите его.
– Да, йелли, мы сделаем всё возможное…
– И невозможное…
По спине Мары прошлись нехорошие мурашки – глаза эльфийки заблестели совсем дико:
– …Или я вам обещаю, что пережитый Тами кошмар вам покажется сказкой, по сравнению с тем, что станет с вами.
– Йелли Эшаэль, при всём уважении, хочу вам напомнить, что угрожать Стражам, а также разумным, работающим на них не следует. Это является нарушением Имперского закона.
Но предупреждение Лар-тара не возымело никакого эффекта, так как эльфийка всё тем же пустым и мёртвым голосом продолжила:
– Я не угрожаю, лишь говорю, что будет.
– Эшаэль! Хватит!
Архимаг Закриэль уже успел оклематься и даже подняться на ноги, оставив на ковре ещё несколько багровых разводов, но уже своей крови. Совершенно не задумываясь, Некромантка перешла на второе зрение и тут же нахмурилась – что-то явно не сходилось. Ещё и ещё раз рассматривая два образца крови, оказавшихся на ковре, Мара всё больше убеждалась, что у них проблема. Большая такая и очень деликатная. Но стоило перепроверить себя. Отрезав маленький кусочек ковра, испачканного уже засохшей кровью, Некромантка обернулась к супружеской чете.
Не обращая внимания на эльфа, пытающегося вывести жену из нового витка истерики, на этот раз сопровождаемого не слезами, а угрозами, лёгким бредом и вялостью, Мара подошла к высокородной:
– Йелли Эшаэль, можно взять несколько капель вашей крови?
– Что вы себе…
– Да.
Оба ответа прозвучали
