style="font-size:15px;"> – А вот так, – пожевав губами, задумчиво отозвался Эвтаназ. – Мы думали, что ему кто-то приносит всё это. Ставили кордоны, обыскивали навещавших. Нет – само. Ладно, крестики, может, не досмотрели. Но лик, лик!
– Удивительно! И как вы это объясняете? – спросил Флёр.
– А никак, – с присущим ему профессионализмом в голосе ответил Эвтаназ. – Диагноз Мессиана, в отличие от других болезней, напрямую со Зданием не связан. И если Творитель с Миротворцем помешаны больше на своем положении в Здании, то Мессиан – на своем положении в Здании Зданий. Что же собой представляет Здание Зданий, никто, к сожалению, не знает. А может, и к счастью… Поэтому лечить его гораздо сложнее, чем остальных. Понимаете, ведь если ему сказать, что мы всё это видим, – это ж, извините, признать, что он Мессия. Поэтому и говорим ему, что всё это – плод его воображения.
– И что? Верит?
– Вначале не верил, но когда забывается, то мы, естественно, прибираем тут. Проснулся, а религиозного мусора нет.
– Но он же не слепой, раны видит.
– Убеждаем, что поранился. Кстати, поскольку он страдает редким комплексом полноценности и самодостаточности, то его от других отличает еще и то, что ему у нас нравится. Совсем не знаю, что с ним делать. Все отсюда вырваться пытаются, а он словно бы через очищение проходит. Говорит, что это ему испытание судьбой дано. Отпустишь – перезаражает всех, не отпустишь – совсем с ума сойдет. Сами понимаете, вылечить это полностью невозможно, можно только залечить… И что странно: периодами у него стойкая ремиссия наступает – раны зарастают, атрибутика исчезает, вместо маски – вполне нормальное лицо. Над своими идеями смеется, миролюбив, никаких мессианских замашек. А потом опять: бац… и стигматы.
– Хорошо, а почему всё-таки атрибутика, как вы выразились, такая, мягко говоря, взаимоисключающая?
– Тут я, пожалуй, смогу внести ясность. Представьте на минутку, что вы не только художник, но и архитектор. Сразу кульман с готовальней появятся. А теперь вообразите, что вы, ко всему прочему, еще и модельер. Поверьте мне, швейной машинки вам не избежать. Вот я и подозреваю, что идея мессианства, я имею в виду истинную идею, имеет только одно содержание, а именно – спасение Здания или, если угодно, Зданий, но вот форм у нее очень много. И чем ближе вы воспринимаете какую-то определенную форму, тем сильнее она вас поглощает. Был бы Мессиан более разборчив, может, и отделался б ликом да стигматами. Но так как он ни на чем определенном не остановился, то из глубин подсознания вырвалось всё, что там было. А как мы видим, было там много чего. Сразу и не разберешь. Винегрет-с… Вообще, если по-научному, то мозг наш задействован всего на несколько процентов. И это правильно.
– Серьезно? А почему так? Не лучше ли было его полностью задействовать? – заинтересовался командируемый.
– Не лучше. Слишком много информации. И за�
