и когда вернула Рыбе браслет и машинально попрощалась до следующего вечера, не тратя по обыкновению полчаса на болтовню. Если это и обеспокоило моего куратора, то она ничего не сказала.
Зато оказалось, что мне еще доступны маленькие радости дневного бодрствования. Отличная погода, прогулка по парку и кормление лебедей булкой – чудесно проведенный за безделием день. Спать ложиться после такого дня не хотелось.
Но тогда я всё ещё ни о чем не догадывалась, понимание свалилось на меня в ночь с субботы на воскресенье.
Началось всё также, как обычно – я взяла браслет и, уже привычно различая тени движущихся параллельными и пересекающимися курсами морфов и волонтеров, приготовилась прыгать. Но что-то меня остановило. Я поняла, что не получаю никакого удовольствия от этого. Не это ли было первым признаком перегорания? Они и те же сны – я ли была той самой Ольгой, которая мысленно укоряла Тину за плохую учебу? Да я сама не хотела уже ничего знать об этих снах, которые так однообразны у всех, кто мне попадался.
Конечно, умом я понимала, что в действительно интересных снах человек либо обходится без толпы, либо участниками сна становятся знакомые и близкие или такие далекие, но притягательные звезды киноиндустрии. А на это уже учатся в Университете. Получался какой-то замкнутый круг.
Заминка была крошечной – и пары секунд не прошло, но Рыба её заметила, разумеется. Она нагнала меня в первом же сне. Лера дремала рядом с ней, и я не знаю, что восхищало меня больше – умение спать стоя, а еще на концерте, или что она спала в чужом сне. Это просто уникальная девушка какая-то! Впрочем, с учетом того, с каким кислым лицом Рыба окинула свою подопечную, так считала только я.
– Спекается, – с жалостью пояснила она мне. – Всего-то неделю осталось для положительной оценки, но, боюсь, не выдержит.
– А что происходит с теми, кто… ну… – я не уверена была, что мне нравится любой из терминов – хоть слетает, хоть спекается. Но Рыба поняла.
– Ничего особенного, – она пожала плечами. – Кратковременно перестают видеть даже свои сны, потом забывают всё, что видели. Очень редко правда, но случается наоборот, теряются в реальном мире и постоянно чувствуют беспричинную тоску и скатываются в депрессию. Лечатся медикаментозно, но и это не приносит полного излечение – тоска остается. Вот эти перестают видеть сны навсегда. Но такое не очень часто происходит, и их кураторам приходится несладко.
Почему-то мне показалось, что она лжет. Но вот о чем – непонятно. То ли о том, что кураторам попадает за невнимание к деталям, то ли о том, что такое происходит редко.
– Давай о тебе поговорим, – поспешно сменила тему Рыба, я согласно кивнула. Обо мне и самой интереснее. – Заскучала? Тут появилась вакансия, ты просто идеально подходишь, хочешь попробоваться?
И снова она спрашивает, что за дурацкая привычка! Да я уже от этих концертов, да толп на улицах скоро сама зевать начну как Лера и на стенку полезу! До чего вовремя эта возможность
