с ума от страшного сна.
Он встал с некоторым трудом, и тут же у него закружилась от слишком долгого сна голова. Денег двух молокососов-охотников, встреченных так удачно вполне хватило на гостиницу и на выпивку. Он проспал всю ночь и весь день после убийства, а потом и следующую ночь, но и теперь чувствовал себя уставшим, точно и не набирался сил, а напротив кто-то выкачивал их из него. Голова была как будто чугунная и перед глазами плавали чёрные пятна, больше того, казалось, что такие же чёрные пятна плавают в мозгу и мешают соображать. К тому же если раньше он не вспоминал о плече, то теперь оно само дало о себе знать.
Он прошёл к другой стороне комнаты, где стояла глиняная кадка с водой. Упал перед кадкой на колени, как будто моля о помощи, задержал дыхание и опустил в воду лицо. На некоторое время он застыл, пытаясь прогнать все мысли, не думать ни о чём, дать отдых голове.
Когда воздуха стало ему не хватать, он резко поднял голову, мокрые волосы хлестанули по спине, кадка качнулась и вода пролилась на земляной пол. Валтасар с жадностью задышал, с шумом втягивая носом воздух, и выдыхая ртом, от чего с губ полетела водяная пыль.
Тут послышались шаркающие шаги, и в полутьме комнаты глинобитного дома возникло нечто огромное и тяжело дышащее. Оно загородило маленькое единственное окошко, так что показалось, что огромная грозовая туча затмила солнце… Впрочем, грозовых туч, ровно, как и гроз на равнине небыло никогда – ни одна туча не могла перевалить извне через горы, увенчанные серыми башнями.
– Вот, – сказала туча, ставя на пол кувшин, от которого расплывался терпкий запах вина.– Давай деньги.
Валтасар встал на ноги и, подойдя к сваленной у матраса куче одежды, порылся там, достал несколько монет, передал хозяину гостиницы.
– Ты это, – сказал хозяин грубо, – опохмел опохмелом, но смотри тут мне не нагадь, а то оттирать сам будешь.
Валтасар вспомнил, что вчера пошёл и по-свински напился. Сразу, как только ушёл из Академии. Из-за этого всё, что случилось, казалось то ли сном, то ли хмельным бредом. Валтасар очень хорошо помнил, как пробирался в Академию вчера днём, как вернулся туда ночью, в блаженной прохладе и окружённый запахами равнинного сада. Потом воспоминания были нечёткими и путанными… Он вышел из Академии тем же путём, каким и пришёл туда. Потом шёл по улице и думал, глядя на проходящих мимо людей. Думал о том, что ничего эти люди не знали. Не знали, что он пролил только что человеческую кровь. Это казалось чем-то странным, необычным. Он специально всматривался в лица встречных, пытаясь представить себе, о чём они думают, подозревают ли… Нет, они ничего не подозревали. Поверить в это было почему-то непросто, но разум говорил, что они не могут ничего знать. Это казалось забавным. То, что они ничего не знали… ни-че-го. Да, это было забавно. И странно. Он не сомневался, что всё им содеянное можно прочитать на его же лице… В выражении глаз, в конце концов. Только вот всем было безразлично, чтобы он ни сделал… Они
