это у вас гадание?
– И пасьянс, и гадание. Дмитрий Петрович в это не верит, но когда я ему даю советы, основанные на моих пасьянсах, он прислушивается.
В гостиную вошла Анна с младшей сестрой Лизонькой – худенькой неприметной девочкой лет тринадцати, выглядевшей крайне блекло на фоне более яркой сестры. Хотя она была еще только «нераспустившимся бутоном», но уже сейчас было ясно, что и «цветок» будет весьма скромный, не бросающийся в глаза. Поздоровавшись, Лизонька сразу прошла к маменьке, предоставив сестре возможность поговорить с кавалером.
– Здравствуйте! Я очень рада, что вы не испугались и пришли. – Анна мило улыбнулась.
– Почему я должен был бояться? – удивился Арсений.
Зинаида Ивановна также поинтересовалась:
– Правда, Аня, почему господин Бессмертный должен бояться нас навещать?
– Это совсем не то, что вы, маменька, подумали. Мы обсуждали литературное произведение, и у нас мнения разошлись, – пояснила Анна, и говорила она так искренне, что Арсений даже усомнился в том, что вчера правильно истолковал ее слова.
– Идемте, Арсений, в наш сад, – предложила Анна.
Выйдя из дома, они устроились рядышком на скамеечке в дощатой беседке, стоявшей посреди небольшого фруктового сада. Арсений чувствовал себя неловко, не знал, с чего начать. Не придумал ничего лучшего, как заговорить о погоде:
– Сегодня солнечно и жарко, не то что вчера. Косари уже в поле – погода им благоприятствует.
– Лето – самая прекрасная пора! А вот Артем почему-то любит осень. Дожди, грязь, холод… Скажите, что в ней хорошего?
– Осенняя пора – очей очарованье! – процитировал Арсений Пушкина.
– Даже золотую осень я люблю лишь на картинах. – Анна лукаво посмотрела на Арсения. – Я рада вас видеть. Вы что-то хотели мне сказать при встрече?
Арсения бросило в жар – он понял: сейчас или никогда!
– Je t’aime![6] – едва слышно произнес он.
– Я во французском не очень сильна, – игриво произнесла девушка, и по выражению ее лица было ясно, что она все прекрасно поняла.
Арсений встал и опустился на одно колено:
– Анна, я вас люблю! Будьте моей женой!
Анна громко рассмеялась, но, увидев, что Арсений покраснел от обиды, быстро сказала:
– Простите, Арсений, мой смех ни в коем случае не относится к вам – я смеюсь над собой. Пожалуйста, сядьте рядышком, и мы с вами обо всем поговорим.
Арсений встал, но садиться не спешил.
– Все же попрошу вас пояснить ваш смех! – срывающимся голосом произнес он.
– В своих мечтах сцену признания мне в любви я представляла несколько иначе, надеялась, что она будет более романтичной… А получилось, будто я вас сама позвала и вынудила сделать признание. Если бы я вас не пригласила, сколько времени вам понадобилось бы, чтобы вы отважились на это?
Арсений
Я вас люблю! (
