наняла наше судно для перевозки груза, – объяснил Дима.
– А-а. Значит, мы будем часто видеться?
– Ну да. Скандинавия рядом, это не Куба.
В апреле по общежитию разнеслась весть, что на курсе появился первый ребенок – у Альки и Римаса. Многие недоумевали: «Как это можно так быстро? Ведь свадьба была зимой, если даже они еще осенью…» И начинали загибать пальцы, считая месяцы. Другие, дурачась и пародируя Римаса, им важно объясняли: «Это элемента-арно!»
На самом деле, как выяснилось – «они еще летом»: Альфия жила в общежитии, когда ходила на подготовительные курсы, потом сдавая экзамены. В это же время здесь жил Римас.
К маю в комнате Маши произошли события и, как следствие, изменения.
Воровкой, таскающей из тощих студенческих кошельков рубли и трешки, оказалась, как и предвидела многомудрая вахтерша тетя Зоя, своя – Света Паршина. Попалась она при попытке из комнаты напротив в отсутствии хозяев украсть перчатки. Ее отчислили «без права восстановления в течении двух лет», – как гласил указ. На словах замдекана сказала: «Пусть поработает немного, узнает, как достается каждая копейка. Может, к чужим деньгам будет относиться по-другому». Наивная, она не знала, что год, который Свете нужно было как-то перекантоваться, она провела неплохо. Может быть, на презираемых ею студентах чуждого ей вуза она оттачивала свое актерское мастерство.
Наташа учебу забросила окончательно, сладко погибая в любовных утехах. Даже прекратила на выходные уезжать домой. Практически весь второй семестр в институте она не появлялась. Указ об ее отчислении вывесили следом за указом об отчислении Паршиной. Обе должны были освободить места в общежитии.
Когда свои вещи собирала Наташа, Маша, решившись, обратилась к ней:
– Наташа, можно тебе задать один вопрос? Скажи, пожалуйста, действительно ли стоят все твои любови, вообще… всё это, – Маша сделала ударение на последнем слове, выделив его паузой, – стоит ли всё это образования… одним словом – нормальной человеческой жизни?
Наташа, оторвавшись от чемодана, выпрямилась.
– Ты серьезно спрашиваешь?
– Конечно.
Она долгим взглядом в упор посмотрела в Машины глаза своими омутами, будто что-то взвешивая, и ответила твердо и очень серьезно:
– Да, стоит.
Глава двенадцатая
На освободившиеся места в Машиной комнате поселили двух девочек из других переполненных комнат. Марина, лишенная компании подруг, заметно поубавила свой любовный пыл. Ночные свидания в ее спаленке прекратились. Комната зажила нормальной размеренной жизнью, к радости Маши. Теперь она снова могла приглашать к себе Диму.
Когда Дима был в городе, они гуляли по парку. Официально парк был закрыт на просушку, и туда не пускали. Но у студентов были свои лазейки: либо раздвинутые прутья ограды в потайных местах, либо мало кому ведомая
