она на меня, а не Нерона, он показал бы ей жрицу. Надо будет вернуться к юношам, они верны и откровенны, а эти змеи холодные и ускользающие, от них нет никакого проку.
Он решил просто выбросить ее из своей души и никогда больше к ней не возвращаться. Это помогало и прежде, должно помочь и теперь. Он не собирался нарушать слова, данного себе самому.
Антея удалилась в храм. Она ни о чем не думала и не волновалась больше, хотя точно знала, что бежит от любви и от жизни. Но у нее не было другого выхода.
Она смотрела на море на закате, любовалась им. Отец был далеко. И он как-то обрадовался и успокоился. И если что-то и взволновало ее в тот последний вечер, то встреча с Аяксом. Он снова был на берегу, на этот раз она увидела его и очень удивилась.
– Почему ты больше не заходишь? – спросил ее юноша.
Она не сердилась на него за прошлое, даже не помнила того, что с ними тогда случилось.
– Я решила уйти в храм, в тот, который ты построил, и император позволил мне сделать это, – говорила она.
Сначала ему показалось, что она шутит. Но она не улыбнулась даже. Более того, она подтвердила свои слова.
– С завтрашнего дня я стану жрицей.
– Но зачем? – удивленно спросил он, все еще не веря до конца тому, что было сказано.
Она ничего не сказала. Но потом все-таки решила ответить ему:
– Ты с таким рвением строишь храмы, и там должны быть жрицы. Я с самого начала их выделяла среди всех остальных и лучшей участи для себя не хочу.
– Я прошу тебя, я тебя умоляю, не делай этого, не хорони себя заживо.
Он забыл обо всем, он, наконец, выплеснул все свои чувства, но было уже слишком поздно.
– Я не хочу оставаться одна, когда отец уйдет в поход, он одобрил мое решение, и император одобрил, – говорила она, и казалась при этом спокойной и твердой.
– Мне нравилось смотреть, как ты работаешь, жаль, что я не смогу больше бывать там, но у меня будет свой храм, этого достаточно.
Она прикоснулась горячей ладошкой к его щеке, улыбнулась и пошла прочь
Он звал ее напрасно, она даже не оглянулась.
Аякс побрел по берегу. Все в тот миг потеряло всякий смысл.
– Она сбежала от меня, – думал он, когда первая волна отчаянья отхлынула немного. Но в этом нет ничего удивительного, все это время его интересовала только работа, он даже не попытался быть с ней, а теперь слишком поздно о чем-то сожалеть.
Любовь можно оценить только тогда, когда с ней приходится прощаться. Он понимал это теперь, но не слишком ли поздно?
Хотелось выть и все рушить на своем пути, но он не был разрушителем, и рука все равно не поднялась бы
И он почувствовал себя зверем в клетке, из которой никак нельзя было вырваться.
Глубокой ночью Аякс вернулся к ее дому. Но там было темно и тихо. Он не решился проникнуть
