выхода ни ему, ни нам не оставили. Шурик возлежал на носилках, которые соорудили из копий, поперечин из веток и покрывала. Вместе с другом выслушивал новости. Когда прояснилось, что в местном понимании наши два и два оказались ангелами и как бы наоборот, они с Маликом переглянулись. Затем горец огорошил, глядя на царевичью конягу:
– Это не наши лошади. Или вообще не лошади.
Других специалистов среди нас не нашлось, мы просто поверили. Когда меня учили на них кататься, лошадь была примерно такая же: низкая, крепкая, поэтому я разницы не видел.
Руки Томы, выполнявшей роль санитара, выглядели ужасно. Как и лицо, которого они непроизвольно касались, вытирая пот или поправляя волосы. Как и волосы.
Я выглядел не лучше.
– Досталось вам. Выжить без оружия при нападении такой стаи… – Царевич покачал металлическим куполом, снять который за импровизированным столом не удосужился. – Это потому что кладбище рядом. Далеко волки такой ордой не ходят, прокормиться трудно.
– Волки? – Тома первой из нас не вытерпела, возмутившись против нелепости. Собаки были большие, неухоженные, но именно собаки. В отличие от лошадей, в них мы все разбирались, с дикими сородичами не спутаем. – Это собаки. Наверное, бродячие. Вон трупы!
Гордей непонимающе посмотрел.
– Это волки. А кто такие собаки? – Он вдруг осекся и сам себя перебил: – Не надо! Не рассказывайте!
– У нас их зовут собаками, они живут в домах, охраняют и являются лучшими друзьями человека, – четко сформулировала Тома.
Как первокласснику. В ее понимании, царевич из прошлого был тупым как заглючившая «Винда».
А у царевича отлегло от сердца.
– Вы о псинах, – сообразил он. – Говорят, волков приручают, это и есть псины. Рассказывали, что в лесах… Неважно. Сам я ни одной не видел. Думал, сказки.
Он стал смотреть в огонь. Волки-собаки, они же псины, его больше не интересовали.
– Почему не перебьете всех этих со… волков? – проявила Тома природное любопытство.
– Рады бы, но всех нельзя, – вздохнул Гордей. – Иногда объявляются большие облавы, если чересчур расплодятся, но обычно просто охотимся на мех и шкуры.
В качестве примера он повертел перед нами головой в шлеме с хвостом. Собачьим, как выяснилось. Капец романтике. Как жить дальше?
Напрягало, что Гордей не снял шлем. Рядом охрана, мы на привале, у костра. Чего-то боится? Ну вот, а я расслабился. Нельзя расслабляться, как говорится в бородатом анекдоте.
– Не пойму, почему они напали на вас, – задумчиво продолжал царевич. – Троих уже не трогают, а вас прибыло четверо. Одному гулять вредно для жизни, двоим опасно, а трое с оружием, не говоря о большей компании, остановят любую стаю. Нужно сомкнуться спинами, больных и слабых – внутрь, оружие вперед и замереть. И стоять, не шелохнувшись, пока волки не налаются всласть и не уберутся с дороги. Запомнили? Это азы выживания.
– Запомнили, – сказал Малик.
Царевич нехорошо поморщился,
