– только ключица у него была переломлена (не иначе как сын шорника постарался) – изо всех сил прикидывался убитым. К нему приблизился мессир Плиссе, склонился, что-то сделал… Поверженный завопил.
– Пойдем, не надо тебе на допрос глядеть, – сказал Ироня и, ухватив Стремглава за рубаху, потащил к воротам.
У ворот спал (или делал вид, что спит) сторож постоялого двора. Ироня внимательно осмотрел стража, пнул пару раз. Спящий что-то недовольно проворчал.
– На ухо к бабаю с восьмой версты посылает, – охотно перевел Стремглав, хотя никакой нужды в переводе не было.
– Пьян, – сказал Ироня. – И не просто пьян…
– Это ты о чем? – встревожился сын шорника.
– Измена, – ответил горбун. – Везде измена. Ну кто бы мог подумать, что ярл Пистон поедет через Посконию? Только сумасшедший мог бы решиться на такое. Понимаешь, парень, как все было хитро задумано: из Бодигаарда вышел драккар, и на борт его взошли люди тамошнего ярла, переодетые бонжурскими воинами. Один из них носил алый плащ ярла Пистона и его же весьма приметный шлем. Все были уверены, что наши гости отправились морем, как ты и предлагал. Так что засады на вашей земле никто не ожидал.
– Это не наши! – вскричал Стремглав. – Наши не подкрадываются втихую: непременно по дороге переругаются. И одеты не по-нашему… И мечи другие…
– Хорошо, что ты радеешь за честь своей страны, – сказал Ироня. – Но хорошо и то, что ты ее покидаешь. Когда еще и постранствовать, как не в молодости?
– Увижу весь мир – тогда вернусь, – пообещал сын шорника.
– Вряд ли, – вздохнул горбун. – Бродяга – до смерти бродяга. Но пойдем. Там уже, кажется, во всем разобрались.
В самом деле, юный герцог торжественно восседал во главе длинного стола, вынесенного во двор: по обе стороны от него расположились седовласые советники. Хозяин постоялого двора и его семейство, включая беспробудного сторожа, располагались на покалеченном крыльце и все были бледны и напуганы. Тихонько плакал ребенок.
А перед столом стояли на коленях двое – уцелевший напастник и лекарь, мэтр Кренотен.
– Королевский суд, – шепнул горбун. – Видишь печать в руке ярла Пистона? Впервые предстоит ему вынести справедливый приговор. От этого зависит все его дальнейшее царствование…
Но герцог Пистон сейчас вовсе не походил на грозного и справедливого владыку. Его светлое лицо покрылось красными пятнами – то ли от выпитой накануне браги, то ли от волнения, длинные волосы так и остались непричесанными спросонья, а нос (пардон, виконт дю Шнобелле) уныло уставился в дубовые доски с бесчисленными пятнами от жира и вина.
– Благородные сеньоры и простолюдины! – провозгласил мессир Плиссе. – Его высочество герцог Мижуйский, принц крови и законный наследник бонжурского престола, рассмотрел все обстоятельства покушения на свою особу. Обстоятельства же эти суть таковы: двоюродный брат его высочества, гнуснопрославленный герцог де Шмотье, обманом внедрил в наши ряды
