дача
Генеральская дача стоит за высокой оградой —
Ну, не любит хозяин себя выставлять напоказ…
Никого из чужих, а внутри тишина и прохлада.
И задёрнуты шторы от слишком внимательных глаз.
Вот и нынче на чёрной служебной машине подъехал,
Безучастно взглянул на гуляющий в шортах народ,
Ухмыльнулся собачьему лаю и детскому смеху,
И исчез во дворе за железом тяжёлых ворот.
А на улице август – палящее солнце в зените.
Отгремела гроза и куда-то бесследно ушла.
И ни облака в небе – лишь две размахрённые нити
Тянет ввысь за собой самолёта стальная игла.
Это лето окрашено в жёлтый, зелёный и синий.
Этим летом, похоже, не в моде другие цвета.
И на тысячу вёрст – одуряющий запах полыни,
И дождинки блестят на отмытых от пыли листах.
И пока не с руки вспоминать про снега и морозы,
Детвора по ночам залезает в чужие сады,
Над высокой травой пролетают шмели и стрекозы,
И срываются с веток созревшие к сроку плоды.
Если б людям почаще вдыхать ароматное лето,
Больше было бы счастья и реже бы грызла тоска…
Генерала нашли на ковре – с именным пистолетом,
В орденах и медалях, и с дыркой в районе виска.
Чашка
Вроде, только вчера алым шёлком осины рдели,
А сегодня лишь кружевом чёрных ветвей качают.
Как мучительны ночи в холодной, пустой постели…
Раз опять до утра не уснуть, то хоть выпить чаю…
И она поспешила на кухню в ночной рубашке,
На конфорку поставила чайник и газ включила.
И достала из шкафа чудесной работы чашку —
Ту, что он в феврале подарил ей на годовщину.
Был фарфор удивительно тонок, почти прозрачен,
И блестел золотой ободок волоска не шире.
И неважно уже, кто тогда эту ссору начал,
Если нынче так пусто и тихо в большой квартире.
По каким океанам мотает её скитальца?
Сколько можно в подушку бессильно рыдать ночами?
И она всё крутила изящную чашку в пальцах,
И безмолвно пыхтел на плите полусонный чайник.
А когда телефон затрезвонил, в мгновенье ока
Тишину распугав, пустоту разорвав на части,
Чашка звякнула об пол, разбившись на сто осколков…
Может, люди не врут, утверждая, что это к счастью?
Ветка
Ярко-рыжая хвоя. Красивый, но мертвенный цвет.
Я подумал, смолистую ветку в руках теребя,
Что под кронами сосен, желаю того, или нет,
Сколько б лет ни прошло, всё равно вспоминаю тебя.
Этот день я до мелких деталей припомнить могу
(Удивительно скроена глупая память людей):
Стрекотанье сороки, собачьи следы на снегу
И опавшие шишки в поднявшейся талой воде.
Наблюдая, как ветер твоё закрывает лицо
Своевольными, дерзкими прядями рыжих волос,
Я тебе объяснял, что
