бы то ни было, Михалякович очень старался придумать какую-то гадость.
Этот пакостник довольно быстро вычислил, что больное место моей мамы – ее собака, пес по кличке Билл. Пес был шикарный – умный, красивый, преданный. Мама его очень любила.
И этого красавца поганец отравил.
О мерзавце Михаляковиче в этой книге я больше не скажу ни слова: хорошего в его жизни и до этого было мало, а стало еще меньше.
Вот о маминых проблемах того времени рассказать придется.
Мама о Билле очень горевала. Любимая собака как-никак, практически член семьи. Так что ее горе было оправдано.
Только с этим горем мама переборщила. Выдала на-гора слишком, ну слишком большое количество негативных эмоций.
Дальше все стало еще хуже. Как будто кто-то там, наверху, посмотрел на все это и сказал: «Ты считаешь, что это горе? Что из-за этого стоит так убиваться? Ну так получай настоящее горе».
Через короткое время после этого разбился на машине мамин муж, Борис. Погиб. Замечательный был человек, искренне говорю. Просто чудесный.
Имела ли моя мама после этого право горевать?
Конечно, имела. Само собой.
Но она со своим горем опять переборщила. Горевала очень уж сильно и очень уж долго.
И снова кто-то там, наверху, будто посмотрел на это и сказал: «Не можешь остановиться? Тогда вот тебе еще проблемы». После чего моя мама фактически осталась без квартиры. Без жилья.
Возможно, я повторяюсь, но задам вам этот вопрос еще раз: А теперь у моей мамы было право горевать? Конечно, было. Только это никого не волнует.
Есть эмоции (затяжное, сильное горе) – получите ответную реакцию (дополнительные неприятности).
Этот процесс запускается автоматически, если мы превысим некий лимит допустимых переживаний.
В общем, ситуация вокруг моей мамы сгустилась еще круче. Фактически речь уже пошла о ее жизни и здоровье.
И вот в этот крайне трудный момент у меня с мамой состоялся знаменательный для нас обоих разговор.
– Мама, ты понимаешь, что происходит? – спросил я ее, – почему неприятности нарастают, как снежный ком?
Мама задумалась минут на пять, а потом ответила:
– Да, понимаю. Я заигралась в горе. Слишком заигралась. Превысила в своих страданиях все допустимые пределы.
– Но я это исправлю, – продолжила она пару минут спустя, – с сегодняшнего дня я беру себя в руки. Больше никаких страданий, обещаю.
Мама и в самом деле сразу взяла себя в руки. И небо ее услышало. Тучи над ее головой сразу разошлись.
Все, что еще могло быть исправлено, исправилось в считаные дни.
Мало того, маме с неба, по-другому я не могу сказать, упала новая квартира. Чудесная квартира в том районе Москвы, в котором моя мама выросла. В районе, который она очень любит.
Да, конечно, жизнь моей мамы стала другой. Нет рядом любимого мужа и любимой собаки. Но жизнь продолжается.
