восхитился моей быстротой и распорядительностью, а Келчевский только засмеялся.
– Вы еще не знаете Ивана Дмитриевича! – сказал он.
В ответ на эти похвалы я указал на Ицку, прося отличить его. Между прочим, это был очень интересный еврей.
Как он попал в стражники, я не знаю. Труслив он был как заяц, но как сыщик – незаменим. Потом он долго служил у меня, и самые рискованные или щекотливые расследования я всегда поручал ему.
Маленький, рыжий, с острым, как шило, носом, с крошечными глазками под распухшими воспаленными веками, он производил впечатление ничтожности и с этим видом полной приниженности проникал всюду.
У него был прямо гениальный нюх. Когда во время обыска все теряли надежду найти что-нибудь, он вдруг вытаскивал вещи из трубы, из-за печки, а один раз нашел украденные деньги у младенца в пеленках!
Но о нем еще будет немало воспоминаний…
Келчевский и Прудников, не теряя времени, тотчас приступили к допросу. Первым вызвали Тасина. Тот тотчас повалился в ноги и стал виниться.
– Пришли двое и продают. Вещи хорошие и дешево. Разве я знал, что это грабленое?
– А кровь на полушубке?
– Они сказали, что свинью кололи к празднику, оттого и кровь.
– А откуда они узнали тебя?
– Так пришли. Шли и зашли!
– Ты им говорил свое имя?
– Нет!
– А как же они тебя называют? Идите, говорят, к Константину Тасину…
Он сделал глупое лицо.
– Спросили у кого-нибудь…
– Так! Ну, а ты их знаешь?
– В первый раз видел и больше ни разу!
Прудников ничего больше не мог добиться. Тогда вмешался Келчевский.
– Слушай, дурень, – сказал он убедительным тоном, – ведь от твоего запирательства тебе не добро, а только вред будет! Привезем тебя в Петербург, там тебя твои продавцы в глаза уличат да еще наплетут на тебя. И мы им поверим, а тебе нет, потому что ты и сейчас вот врешь и запираешься.
Тасин потупился.
– Иди! Мы вот других допросим, а ты пока что подумай!
И Келчевский велел увести Тасина, а на смену ему привести братьев по очереди.
Первым вошел Иван Дубовицкий, высокий, здоровый парень, красавец.
– Попутал грех. Этих самых Петрова да Иванова я еще знал, когда они в бегах тут околачивались. Первые воры, и, сказать правду, боялся я их. Не пусти ночевать – двор спалят, потому и пускал. Ну а потом они, значит, в Питер ушли, а там мне стали лошадок приводить и задешево. Я и брал. С одной стороны, ваше благородие, дешево, а с другой стороны, боялся я их, – чистосердечно сознался он.
– Знали вы, что это лошади убитых извозчиков?
Он замялся.
– Смекал, ваше благородие, а спросить не спрашивал. Боязно. Раз только сказал им: «Вы, братцы, моих ребят не замайте!» Они засмеялись да и говорят: «А ты пометь их!» Только и было разговора.
Его отослали, а на смену вызвали брата. Василий – полная
