тот рвется за чинами в кругосветное. Русские тянут лямку, а немцы все у меня в Адмиралтействе, да еще поговаривают между собой, что славяне без Рюрика никуда не годны. Все родственники и протеже Врангеля и Гейдена!»
Могли, конечно, быть и другие причины для недовольства великого князя. В голове Меншикова, как всегда в таких случаях, поднялся целый вихрь догадок и предположений. Могли быть интриги, оговоры. Но все же ни одна из причин не была серьезной, и Меншиков не знал, на что подумать.
«Не Чернышев ли опять напакостил? Черт меня за язык дернул!»
Графиня Чернышева, жена военного министра, недавно рассказывала в обществе о военных подвигах своего мужа: он, будучи молодым офицером, дважды будто бы разбил в двенадцатом году Наполеона, чуть не взял его в плен и отбил у французов большой город. Но название города графиня позабыла.
– Подскажите, князь, какой город занял мой Александр, – попросила она сидевшего подле Меншикова.
– Вавилон, графиня, – ответил тот серьезно.
А однажды матрос вез дрова по набережной Невы.
– Куда везешь? – спросил шедший пешком Меншиков.
– Пароход топить! – браво отвечал моряк. – Повезем министра финансов.
– Ты сначала посади министра, – ответил Меншиков, – а потом уж топи пароход!
Каламбур слыхали сопровождавшие князя офицеры. Новый анекдот быстро разошелся по Петербургу.
А с Карлом Нессельроде князь давно был на ножах и как-то среди своих назвал его графом «Кисель вроде».
Со строгим государем было гораздо легче, чем с пройдохой Нессельроде. С этим сладу не было.
В спальне, раздевшись, усталый, разбитый после целого дня забот, после бала и мнимых неприятностей, с мозжившими ногами – еще, как назло, погода проклятая, – князь, как всегда в трудные минуты, подумал, что не раз выходил благополучно из разных передряг и что царь его в обиду не даст. Он знал, что Николай хочет походить на Петра Великого и уж по одному этому с Меншиковым не расстанется.
– Все пустяки! Утро вечера мудренее!
Крестясь, охая, проклиная годы и великого князя, огромный сухой старик в длинной рубахе полез на кровать…
На другой день на дом к князю из инспекторского департамента, ведавшего назначениями и всем офицерским составом флота, вызван был адмирал Митяев, заменявший уехавшего в Ревель графа Гейдена.
Меншиков жил неподалеку от Адмиралтейства, в новом доме, построенном для начальника Главного морского штаба.
Князь, широкий в своем мундире, надушенный, важный и как бы помолодевший, сурово оглядел вошедшего.
Адмирал был курнос, узок в плечах, сутул, с большим животом. Черные волосы его, зачесанные на лысину, поднялись и торчали, как перья. Этот адмирал был один из тех невзрачных людей, которых в своем департаменте держал и выдвигал по службе блестящий граф Гейден, надеясь найти среди них своего Аракчеева.
