Что дальше? Лоренс, держись! Мне без тебя в полёте будет страшно.
– Просто выстрели мне в плечо, – пробормотал Лоренс. В иллюминаторе мелькнула стелла с эмблемой департамента. Автопилот поведёт самоход по главным трассам. Это хорошо: было дело, один раз чуть в разлившееся море не угодил.
– Что? Выстрелить? Мамочка…
– Просто прислони это к моему плечу, – Лоренс почти не слышал свой голос, – и нажми кнопку.
Инна подсела ближе и коснулась грудью локтя Лоренса. Осторожно погладила плечо и отодвинула рукав футболки.
– Ты не представляешь, как я боюсь уколов, – она задержала дыхание и, зажмурившись, нажала на кнопку. Лёгкий укол – и тепло побежало по венам. Зорина бормотала: – Я когда в роддоме была, то ходила, как бледная моль. Этот невыносимых запах больницы и…
Закусила губу и отодвинулась.
– Ладно, не буду тебя мучить. Спи. Я справлюсь. Надеюсь, мы никуда не врежемся.
Она нервно захихикала и отвернулась к окну.
– Мама? – пробормотал Лоренс. Губы ссохлись коростами. Хотелось пить. – Мама, когда ты придёшь ещё?
– Все хорошо… – прошептал женский голос. – Все хорошо, мой милый…
Нежная рука погладила волосы. Звуки растекались, превращаясь в морской прибой. Шу-у-урх… шурх…
Осталась только синь неба перед глазами и красные воды. А ещё цветы. Белые. Много цветов. Лоренс потянулся, чтобы их сорвать, но они разлетелись испуганными мотыльками.
Милый мальчик, давай спать, буду я тебя…
* * *
Инна долго сидела, поджав ноги, и смотрела на Лоренса. Сейчас ей не интересны были пейзажи чужого мира за окном, красное море, стриженные, почти высохшие поля, да дома «на курьих ножках». Важнее всего была жизнь человека, что сидел в соседнем кресле.
Повернувшись и до боли натянув на груди ремни безопасности, Зорина уложила щёку на шершавую обивку кресла. Она никак не могла решить: волнуется ли сейчас за Лоренса, как за человека, который ей нравится, или как за единственного, кто может вернуть домой. И это было больно.
Воспоминания о его прикосновениях и жарких поцелуях ковыряли сердце до озноба. Хотелось выть.
Инна сцепила зубы и зажмурилась.
Сеня! Дома ждет её сыночек, и никаких чувств здесь она не может испытывать. Не. Мо-жет!
Но светлое личико любимого человечка смазывалось и перетекало в стоны, жар и крик от экстаза.
– Помни меня таким…
– Будешь ли ты помнить, Лоренс Эдальгио?
Чтобы не заскулить, Инна откинулась на спину, а затем и совсем отвернулась к окну. Прочный тканевый ремень впился в боковину и сдавил ребра.
Лоренс ведь готов был пожертвовать собой ради неё. Оттолкнул и сам полез в когти зверя. Немыслимо.
Инна выдохнула в ладони и долго дышала сквозь пальцы. Пока не стало жарко и душно, и новая волна воспоминаний не взбила мысли, как плуг землю по
