не буду, не люблю! Скоро увидимся. – стиснул парням руки, обнял девушек и не увидев Виен, забежал наверх. Открыл дверь, приподнял ее за плечи. – Спасибо за все! И знай, – говорил мужчина, огромный как бурый медведь, по сравнению с ней, дрожащим от волнения голосом: – все будет хорошо!
– Я знаю! – кивнула Виен и улыбнулась ему.
– Читай мою голову, там будут все наши передвижения.
– Ты, Михаил, человечище! Я буду в твоих мыслях постоянно. Иди. – Его скупой поцелуй в щеку был очень откровенным и родным. Затем присел возле Жаннет, перебросился с ней парой шуточек и, усмехаясь – «Мы им покажем!», исчез из виду.
– Ты бы пошла к внучкам. – произнесла Жаннетт.
– Не могу, разревусь. Я им… Ах! В окно-то не увижу!
– Так иди! Слезы могут и от радости бежать. Мне уже хорошо.
И Виен побежала.
– Кто тут без меня решил уехать? Ишь, какие, бегуньи!
– Что ты, ба! Мы никогда! – повисла на ней Агния. – Это так прикольно, как в кино.
– Что прикольного?
– Так в школу не пойдем. Это же приключение! – говорили Славки. – Классные у нас родители.
– В угол ваших родителей. Выдумали, школу пропускать! Правда, по секрету, между нами, и так можно, но не часто. Вы хоть Галину слушайтесь, как мам, занимайтесь. Чтобы когда вернетесь, в школе всех обогнали.
– Будем, будем. А Мишу слушаться как папу? – хохотали Славки.
– Ну, уж нет! – сказала Агния.
– Согласна. Михаила, как старшего брата! – девочки просто катались от смеха:
– Он старый для брата! Пусть будет Нянем!
– Пусть будет! Везет вам, по новой дороге поедете, мне и то Жан не разрешил прокатиться, только вам.
Фары осветили тоннель, Виен смахнула слезы и не отрывалась от красных огоньков до тех пор, пока на месте выезда не образовалась стена. Рядом всхлипывали дочери, но сил их утешить не было. Руки Жана, как подпорка, вовремя обняли за плечи, и он ее повел наверх.
– Никогда бы не смогла проститься так с дочками. Честное слово, просто не выдержала бы. Девочки сильней меня.
– Не сильней. Просто они их должны защитить. И это единственный вариант. Уехать с ними, или остаться – риск двойной. Не переживай, у нас целая ночь впереди, детей отправили, займемся подготовкой горячей встречи.
– Обещать не буду, сам знаешь, не в моей натуре быть безразличной. Сейчас же я пытаюсь, в чем же я так перед НИМИ провинилась? Знала, что не угодила, но не думала, что до такой степени. Только они молчат, как и о Лере. Это что, преступление, удочерить ребенка?
– Не изводи себя и не ищи вины, не найдешь. Ее просто нет! Серафим бы сказал! – на его лице появилась подбадривающая улыбка. – Их вина, что они не согласны с жизнью, какова есть. Не наша!
– Вечно ты насмехаешься надо мной.
– Всего несколько
