вижу, как она любит тебя, но я буду любить еще больше.
И сама богиня любви тогда не подозревала о том, что слова ее уже были больше, чем просто слова, потому что Эрот, увязавшийся за ней, уже пустил стрелу в сердце ее. Он один мог как-то дерзить и досаждать богине, и он решил, что если так мучаются другие, то и ей не мешало бы испытать что-то подобное, чем она лучше остальных. Мальчишка Адонис, о котором она говорила с таким восторгом, был не самым худшим вариантом из всех, кого она любила, вот и он развлечется немного, а Гефест и Арес пусть поревнуют и побесятся.
Аид думал только о Персефоне, но слова о любви, и тонкий намек Афродиты сделали свое дело. Она предупреждала его о том, что его жена может полюбить этого мальчишку по-настоящему.
– Пусть он идет с ней, – услышали они его голос.
Все знали, что она никогда не станет противиться своему мужу. И все -таки Персефона не могла сдержаться на этот раз.
– Но я не смогу без него здесь оставаться, – разрыдалась Персефона.
Богиня любви улыбалась, хмурился Аид, и тогда Никта, понимая, что она должна вмешаться и произнесла то, о чем молчали другие:
– Пусть он с ней идет, но через половину года он снова вернется назад и будет с тобой.
Она просто вспомнила, как решил тогда с самой Персефоной Зевс, когда все было точно так же, как и сейчас.
Аиду не особенно понравилось последнее решение. Ему хотелось отправить Адониса надолго, до смертного часа, а там возможно и к его брату Посейдону его спровадить. Но он знал, что не сможет так со своей женой милой поступить. Да и у них есть полгода, а там мало ли что случиться на земле может.
В тот момент он казался надежным и заботливым мужем. Персефона убежала к себе и больше не появлялась, Афродита торжествовала победу, если не полную, то все-таки победу, Эрот из-за плеча ее усмехался. Даже Никта знала о его проделках, и потому она пыталась угадать, что задумал он на этот раз, чем все это закончится.
ГЛАВА 22 ИЗ ТЬМЫ К СВЕТУ
Афродита вывела его на белый свет. Как же великолепен был этот юноша. В лучах солнечного света он казался божественным созданием.
Она уже почувствовала, что сынок ее сыграл и с ней злую шутку, но она не могла его ругать за это, а в глубине души даже благодарна была за то, что он так поступил.
Юноша с восторгом смотрел на мир, который он видел впервые, и он мог сравнить мрачный Аид с этим миром, и все ему было интересно, все значительно.
– Ты хочешь бросить его на растерзание богиням? – поинтересовался Эрот.
– Не говори глупостей, он мой, только мой.
– Через полгода он вернется к Персефоне, ты не забыла? – решил напомнить ей он, чтобы матушка не обольщалась.
Он понимал, что на этот раз несколько переборщил, но что с этим поделаешь, придется все принимать так, как есть.
– Не напоминай мне об этой несчастной.
– Она вырастила
