коснувшись левого запястья подруги. Жена Абаддона успокоилась и открыла глаза.
– Персефона, ты ли это? – удивлённо спросила несчастная.
Дочь Зевса улыбнулась и ответила:
– Я, моя дорогая, конечно же, я.
– Как хорошо, – прошептала Геката и заснула.
Персефона решила быть рядом с подругой до самого рождения детей. Каллигенейя, стоя невидимкой у изголовья ложа Гекаты, недовольно покачала головой. Ведь за отсутствие богини Аид спросит прежде всего с неё. Но делать было нечего и нимфа приготовилась терпеливо ждать. Прошло несколько часов и на Афины опустилась ночь. Персефона стала уже клевать носом и решила было немного поспать, как вдруг Геката снова громко закричала. Дочь Зевса попыталась снова прикосновением убрать боль, но тщетно. Геката, схватив подругу за руку, вдруг начала рожать. Персефона никогда до этого не видела родов и растерялась.
– Ух, молодо-зелено! – проворчала Каллигенейя и, став видимой, принялась помогать несчастной роженице.
Первым на свет появился розовощёкий мальчик.
– Краса… – только и успела вымолвить Персефона, как вдруг младенец на глазах из упитанного превратился в жутко костлявого и тут же вцепился золотыми зубами в грудь Гекаты.
Жена Абаддона громко закричала и лишилась чувств от нестерпимой боли. Каллигенейя, вспляснув руками, с большим трудом оторвала «младенца» от матери. И тот, злобно на неё взглянув, вдруг оглушительно заголосил:
– Мама-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Тотчас же кругом полопались амфоры, наполнив воздух невообразимой смесью масел и благовоний. Так родился Кощей Бессмертный.
– Это ещё не всё! – воскликнула Каллигенейя и тут же приняла черноглазую девочку, которая с превеликим любопытством посмотрела на нимфу.
– Мама? – спросила малютка.
Стражница Персефоны так и ахнула. Где это видано, что младенец, только что появившись на свет, сразу же начинает говорить?
– Я, я твоя мама, – тихо сказала Геката.
Девочка сначала недоверчиво посмотрела на неё, потом прижалась всем телом к материнской голове и произнесла:
– Маму-у-у-у-лечка!
– Какая кра… – хотело было произнести нимфа.
Но тут вдруг и эта малютка стала меняться на глазах. Нос из малюсенького превратился в длинный и кривой. Чёрные волосы клубком змей стали. Глаза злюще-презлюще зыркнули на мать и нимфу. Те даже опешили от ужаса. А под носом выросли чёрные усы. Так родилась Параскея.
– О, Зевс! – воскликнула Каллигенейя и приняла ещё одну прекрасненькую девочку.
На этот раз и Персефона, и нимфа предпочли промолчать. И не зря. Нос малютки вдруг весь изгорбился и на самом его кончике бородавка огромная выросла. Маленькие глазки больше на блюдца стали походить. Малютка пристально
