реальность наших дней. Подай в отставку, если боишься, или не можешь продолжать борьбу. И садись писать монотонные детективчики. Или вышивать. Или хрен знает, чем ещё заниматься. Но видеть, как под твоим носом совершают преступления, и закрывать глаза – это заслуживает только презрения. Знаешь, я с детства отличался бунтарским характером. Смирение? До сих пор не понимаю, что в нём добродетельного. Я понимаю, когда испытываешь смирение перед законами природы. Что все мы смертны, а земля пребывает вовеки. Но смирение перед крупными шишками – это антидобродетель. Надеюсь, ты меня понимаешь.»
«Стараюсь… – вздыхает Соболева, лирически глядя в окно. – Знаешь, пока ты лежал в реанимации, я вдруг подумала: что, если допустить существование этой самой серой папки с документами, о которой говорил наш ныне покойный подозреваемый. Вполне возможно, там находится какой-нибудь компромат, например, на Щукина. И всякого, кто ею владеет, стараются убрать. Как думаешь?»
«Тёмное это дело… – задумчиво отвечает Громов. – Ладно, мать, меня что-то в сон клонит. Давай отложим нашу беседу до следующего раза. Да, кстати, когда снова придёшь, притащи фуфырик коньячку. Тут скука смертная. Только спрячь. В полотенце заверни, там, или газету.»
«Успокойся, Громов, не собираюсь я таскать сюда спиртное. Тем более, врачи запрещают. Ты же вроде не пьёшь?!»
«Да я не себе – вон, мужики попросили.»
«Ага, так я тебе и поверила.»
«Нам надо научиться доверять друг другу.»
«Ложись уже. Умник. А то попрошу, чтоб тебе клизму вставили.»
«Только если нальют в неё водочки.»
«Борща попрошу, чтоб налили. Сойдёт?»
«Ладно, иди уже. Юмористка.»
Эпизод 5
Занимаясь бумажной работой, Соболева размышляла над словами Громова. Будто он залез в голову, продолжая вещать проповедь об антисмирении. Порой она, вспыхнув в негодовании, шептала что-то себе под нос. Спорила. Доказывала своё. А иногда стояла у окна, грея руки чашкой кофе.
Ближе к вечеру, в кабинет заглянул начальник уголовного розыска полковник Волков.
«Как идут дела? – отечески интересуется он. – Как там Громов в больничке? Поправляется?»
«Скучает. – отвечает Соболева, прокручивая в руке шариковую ручку. – Хочет скорей вернуться на работу.»
«А… ну это он в своей манере. – заключил Волков. – Слушай, Аня, сделай нам, пожалуйста, чайку. У меня к тебе есть разговор.»
«Пожалуйста, пожалуйста. – засуетилась Соболева, включив электрический чайник. – О чём вы хотели поговорить?»
«Расскажи мне, как вы ладите с Громовым. – начал полковник.»
«Ну… – призадумалась Соболева. – Как и все опытные сотрудники. Пф, я даже не могу это охарактеризовать. Мы просто работаем вместе. Ничего личного. Только работа, работа, работа.»
