я твердо знала, тело рухнет, а руки останутся тут висеть даже после моей смерти. Я вцепилась в крокодила намертво. Что угодно, только не прыгать.
Высоты я боялась ужасно.
Снизу снова ухнули. Я покосилась вниз. Два Тарзана что-то шептали третьему так, словно готовили крокодилу вечеринку-сюрприз, но тот потряс головой, отметая самодеятельность. Его товарищи еще постояли немного со скорбными лицами, ни дать, ни взять праздник отменился из-за внезапных поминок, и стали пятиться.
Дикарь, которого я про себя окрестила Тигром из-за шрамированной кожи, остался.
Я глянула на него, как на свою последнюю надежду, что не совсем было правдой. Своей последней надежной была я сама. Все, что мне нужно было сделать, это разжать пальцы и прыгнуть… Из огня да в полымя.
Первым решились не я и не Тигр. Первым нашу молчаливую игру в гляделки прервал крокодил. Он дернулся. Еще бы, какой уж тут сон, когда пока по тебе какие-то девицы лазают. Это было похоже на рекордные баллы по шкале Рихтера. Еще миг назад я держалась за нарост на его чешуе, а потом он просто взял и исчез. Мои затекшие пальцы вцепились в пустоту. Ну, я и полетела вниз.
Не с высоты третьего этажа, но еще и не с первого. Сердце взметнулось вверх, желудок следом за ним, вообще, во внутренностях произошли смятение и переполох, так что и не знаю, как они после нашли свои положенные от рождения места.
Дохлые медузы сработали как батут – и с тех пор я обожаю медуз! Если бы не они, мое путешествие окончилось бы, так и не успев начаться. Но приземлившись, я тут же подпрыгнула… примерно на ту же высоту, с какой упала, как будто мало мне было полетов.
Я прыгала там вверх и вниз какое-то время, не до конца соображая, что происходит и как остановить это безумие, и далеко не сразу распласталась на земле. Едва живая. Очумевшая от страха.
Мир перед моими глазами дико скакал и двоился.
Тигр снова завопил. И опять не мне. Даже обидно, когда между тобой и рептилией, раз за разом выбирают не тебя.
На зов вернулись товарищи в набедренных повязках, выставили копья перед собой копья и для пущей убедительности потрясли ими перед ними крокодилом.
Я все еще лежала в медузах, когда надо мной пронесся хвост и промелькнули светлые чешуйки подхвостья. Меня только чудом не раздавило. А когда хвост исчез вне поля моего зрения, со мной случилось то же, что и с князем Болконским под небом Аустерлица.
Я познала истину.
Бородатые, заросшие, суровые и считай без одежды…У них тяжелые мохнатые брови над глубоко посаженными темными глазами и нависающие надбровные дуги на выпирающей вперед лобной доле. Колтуны на сожженных солнцем волосах и словно вылитые из меди тела.
Их портреты я неоднократно видела в исторических книгах Питера. Это же, черт возьми, неандертальцы!
Небо, ты серьезно?!
Глава 4. Погребение рыбьего пузыря
Из деревянной клетки, заткнутой зелеными листьями, лохматая девушка вытряхнула раскаленные угли. Иссушенный солнцем
