в сторону старого кладбища и поляны Ангела.
– Нет, она не ушла, – неожиданно проговорил он, словно его дядя все еще стоял рядом. – Она погибла и похоронена.
Глава 10
Серафина в ужасе отшатнулась. Он сказал: «Погибла и похоронена»!
«Неужели меня похоронил сам Брэден? Неужели я и вправду мертвая?»
Она знала, что ее похоронили, это невозможно было отрицать, но мертвая? Она совершенно не чувствовала себя мертвой!
В потерянном, безнадежном голосе Брэдена ей слышалось что-то недоговоренное, какая-то тайна. В его глазах читалась неуверенность. Он отчаянно ждал чего-то, тянул время. Несмотря ни на что, несмотря на горе и боль, он как будто слабо-слабо на что-то надеялся.
После того, как мистер Вандербильт вернулся в праздничный сад к жене и гостям, Серафина осталась с Брэденом лишь для того, чтобы побыть рядом с ним. Но чем дольше она находилась возле мальчика, тем сильнее у него портилось настроение. Она догадывалась об этом по тому, как дрожат у него руки и ноги, по убитому лицу, даже по резкому, неровному дыханию. Ее присутствие выводило Брэдена из равновесия и расстраивало его.
Поэтому, когда он наконец улегся в постель, а гости разошлись по комнатам, приготовленным для них в доме, Серафина отправилась в подвал к папаше. Она шла мимо слуг и служанок, которых знала по именам, мимо лакеев и всевозможных помощников, но никто ее не видел.
В мастерской никого не оказалось, папаша, видимо, еще не вернулся с работы. Серафина подождала немного, но он все не шел. Ее сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Неужели и здесь все переменилось?
Она принялась осматривать подвальные помещения – комнату за комнатой, кухни и буфетные, мастерские и кладовые. Билтмор был такой огромный! В конце концов она все-таки нашла папашу. Он чинил маленький электрический мотор кухонного лифта. Серафина облегченно выдохнула.
Отец стоял на коленях, проворачивая гаечный ключ. Мускулы на его обнаженных, влажных от пота предплечьях вздулись от напряжения. Он был крупный, угрюмый с виду мужчина с бочкообразной грудью и мощными руками. Носил простую рабочую одежду, кожаный передник и тяжелый кожаный ремень, за который были заткнуты всевозможные инструменты. Серафина тысячу раз наблюдала за тем, как он работает, передавала ему отвертки и молотки, приносила запасные детали и рабочие материалы. Но она никогда не видела отца таким опустошенным. Он работал без радости, без желания. Двигался медленно, точно замороженный, и в глазах его стояла тоска. Вроде бы делал все, как всегда, но абсолютно равнодушно.
– Па… – проговорила Серафина, вставая перед ним. – Ты меня слышишь?
К ее удивлению, отец перестал работать. Он медленно обернулся, осмотрелся вокруг. Было очевидно, что папаша ее не замечает, но он так долго вглядывался в пустоту перед собой, словно не сомневался, что рядом кто-то есть.
Через несколько мгновений отец вытащил из кармана
