Толик что говорит? О чем он с ним беседует?
– Толик ничего не говорит, он вообще стал мало говорить, всё больше молчит. Я у него спрашиваю: что это твой Андрей Андреевич подарки тебе такие странные носит? Принес бы что-нибудь полезное, да хоть пакет риса, к примеру, а то носит игрушки, как дитю малому…
– Игрушки?
– Ну да. Всякий раз, как приходит, то медведя какого, то зайца плюшевого принесет. Наверно, у них в этой службе только игрушки для подарков инвалидам. Хотя что это за служба такая – прямо не знаю, как бы не бандит какой. Ходит, высматривает, где кто живет, чтобы квартиру отобрать; больше-то у нас никаких ценностей нет.
– Да-а-а. А как фамилия этого благодетеля?
– А откуда же я знаю? Я как-то у него попросила документ показать – ну, что он работник этой… социальной службы, так Толик прямо коршуном налетел, не лезь, говорит не в свое дело. Ох, не знаю, чует мое сердце недоброе… Может, ты бы, сынок, помог, разобрался бы, что к чему. А?
– Что тут разбираться, гони этого соцработника подальше, и всё.
– А Толик?
– Что Толик?
– Толик сердиться станет.
– Ничего. Пересердится. Ты вот что послушай. Давай мы с тобой квартиру на меня оформим. Ты ведь и впрямь не вечная.
Старуха испуганно посмотрела на Турова:
– Так я завещание на Толика написала.
– А если твой Толик за эти игрушки квартиру профукает, тогда что?
– Ой, не знаю… – запричитала старуха.
– Сама говоришь, – отвел взгляд в сторону Туров, – что этот социальный помощник – бандит. Вот и придется ему дело со мной иметь, а не с вами, меня-то не проведешь. Давай я на четверг с нотариусом договорюсь. За тобой заеду часа в три. Сюда на лавочку выйди, а то в квартире у тебя дух больно смрадный.
– Так что ж ты хочешь? Старуха да калека живут.
– Ладно. Договорились? В четверг?
– А, может как-нибудь потом?
– Когда потом? Когда на улице окажетесь?
Старуха промолчала.
– Так я приеду? – спросил еще раз Туров.
– Приезжай. Я выйду. На лавке ждать буду.
– Документы не забудь.
– Хорошо.
– Ну, я пойду. Продуктов вам на неделю хватит, в четверг, может, тоже чего привезти?
– Ой, спасибо тебе. Если, может, овощей каких, да молока.
– Привезу.
Туров кивнул головой, развернулся и быстро пошел прочь. «Мерседес» его стоял на платной стоянке в двух кварталах отсюда.
Заглушив мотор «мерседеса», он включил диск Шаде. Он любил этот мягкий обволакивающий голос, позволяющий забыть о беге времени и делающий мысли плавными и спокойными.
Пробки на московских улицах – дело обычное, и с ними приходится мириться. В Париже и Лондоне ему случалось спускаться в подземку, московское метро он не переносил.
Туров закурил. Пробка серьезная. Не меньше часа дергаться на первой передаче…
