стараясь разглядеть лицо, но девушка с планшетом села и оказалась слишком низко для его взгляда.
– Нет, – услышал он. – Вообще-то не видела. Но поднималась на ее этаж, хотела получить информацию. С ней все в порядке, мистер Гибсон. Честно. Все вам так скажут.
– «Все в порядке» – это что значит? – Он начал раздражаться. Его нога была неприлично задрана, тело стянуто, чувства притупились, но по больничным меркам с ним было все в порядке. Что происходит, кроме того, что ему не грозит смерть? А с ней?
– Мне сказали, что она некоторое время была без сознания и у нее шок, – сообщил простоватый голос. – Но это все. А теперь, мистер Гибсон, пожалуйста…
Он повернул голову. Похоже, это была единственная степень свободы, которая ему осталась. «Кто теперь сможет заставить Розмари улыбнуться?» – подумал он с нахлынувшим отчаянием.
– Вам больно? – спросила девушка с некоторым состраданием. – Может, все же вернемся к нашим записям?
– Еще бы не больно! Еще как больно! Здесь, внутри. Я чувствую себя в коконе из пуха и тумана. – Тумана? Гибсон вздрогнул. Его, наверное, напичкали наркотиками. Язык какой-то тяжелый и в то же время развинченный. – Боли я не чувствую, но осознаю, что она со мной, вокруг всего тела. Какой сегодня день? Сколько времени? Где я? – Гибсон испуганно шевелил губами.
– Сегодня суббота, двадцатое мая, – получил он медленный, терпеливый ответ. – Времени двадцать минут десятого утра. Вы в Госпитале Святого Апостола Андрея. Вас привезли вчера вечером. Прошу прощения, мистер Гибсон, мне требуется получить от вас для регистратуры кое-какую информацию.
– Знаю, – ответил он вполне разумно.
Гибсон испугался до холодного пота: что, если ему лгут? Это вполне вероятно. Его изранило и искалечило, и врачи в своей мудрости решили, что будет лучше, если скрыть от него горькую правду. Он как можно шире открыл глаза и старался приподнять голову, чтобы сквозь пух и дымку разглядеть девушку.
– Сядьте выше. Я вас не вижу, – потребовал он.
Девушка приподнялась. «Вот сюрприз, какие у него красивые глаза, – подумала она. – У женщины были бы вообще потрясающими. Почему все так несправедливо: у нее с сестрами прямые волосы, а у братьев от природы волнистые». Девушка потупилась, чтобы не выдать своих мыслей.
– Что с ней делают? – отчаянно спросил Гибсон.
– Насколько понимаю, дали успокоительное. Хотят подержать в палате и понаблюдать несколько дней. По крайней мере, поговорить я с ней не могла.
– Хорошо, – возбужденно продолжил он. – Именно это с ней и нужно делать: подержать здесь и понаблюдать. Понимаете, она вообще слабенькая. У нее было трудное время, а тут еще эта авария. Ее состояние может вернуться.
Девушка вздохнула и взялась за ручку.
– Вашу фамилию и адрес я знаю. Теперь вот что: когда вы родились, мистер Гибсон? Простите, мне нужно заполнить этот формуляр.
– Хорошо, – ответил он. – Пятнадцатого января девятисотого
