никак не могли опоздать на автобус в ту страну, где они будут счастливы. Задержавшегося в туалете Ники вытолкали оттуда пинками и пошли к месту отправления не позавтракав, так как это можно было сделать в автобусе.
В полседьмого все пятеро уже топтались у входа в институт, где был назначен общий сбор. Через некоторое время стали подходить преподаватели и другие студенты. В без пятнадцати семь наступил самый тяжелый отрезок времени перед отъездом: автобусов еще не было, и все боялись, что они так и не придут, что поездка будет отложена, что придется возвращаться домой и там в расстройстве и растерянности переживать случившееся, хотя все знали, что опоздание общественного транспорта – закон этой жизни. В семь автобусов по– прежнему не было. Айвэн по привычке принялся расхаживать с руками за спиной, остальные сидели на чемоданах в мрачнейшем расположении духа. Наконец в половине восьмого автобусы подошли, и изможденная ожиданием публика стала занимать свои места. Серж и компания, как обычно, расположились в самом конце салона – подальше от преподавателей, которым отводились передние места. Кавалькада из пяти мягких автобусов двинулась в путь.
Ехать предстояло четыре часа, поэтому пассажиры устраивались на своих местах основательно. В салоне потеплело, путешествующие стали снимать верхнюю одежду и обкладываться ею для удобства. Когда выехали из Пятигорска, Серж напомнил друзьям, что они еще не завтракали, и тут же была извлечена на свет заветная сумка. На сложенных в проходе чемоданах был организован стол, и начался завтрак, приуроченный к особо торжественному комсомольскому собранию в честь отъезда в Дамхурц. Наливали с повышенными мерами предосторожности, чтобы не прогневить ответственного преподавателя. Этот пост в автобусе занимала тренер по гандболу Людмила Васильевна, у которой занимался Серж. У них сложились прекрасные отношения, и Серж знал, что облав и обысков не будет, но приличия соблюдались, так как сознательные члены комсомольского собрания не хотели ставить Людмилу Васильевну в неловкое положение перед другими преподавателями, ехавшими в этом автобусе.
Настроение было прекрасное. Ели и пили с таким удовольствием, будто только что отпостились. В трапезе, кроме наших знакомцев, участвовали и другие студенты с РКН, также решившие провести каникулы по-людски. Об одном из них следует сказать отдельно.
Алексей Васильевич Бобров, или Алекс, как его звали друзья, учился в английской группе на одном курсе с Сержем и Ники и был в высшей степени замечательной личностью. Он отлично знал английский, его эрудиция не знала границ, он был разносторонне талантлив, почитал поэта Вознесенского, декламировал многие его стихи на память и даже в совершенстве овладел его манерой читать свои произведения. "Я помню чудное мгновенье…" он мог выдать в таком ритме и с такими интонациями, что от Пушкина в этом стихотворении не оставалось и следа – один Вознесенский. Пописывал Бобров и сам, но не с детства,
