Ракша-сы все погибли: топи приняли свою жертву. Но я была уже далеко.
Ноздри Оллы раздулись от едва сдерживаемого гнева. Привратник был в ярости, и под этой яростью в прах рассыпалось едва-едва налаженное взаимопонимание. Да, без глаза и крыла Олла был слаб, но даже этой слабости, отголоска силы, хватило бы, чтобы стереть любое упоминание о моем существовании в Городе Дверей.
–Да я тебя!…
Его фигура раздувалась, становясь выше, массивнее, и вот уже ее очертаниями он стал напоминать крылатого бога, которого я встретила много-много лет назад. И если раньше у меня были сомнения, действительно ли он Привратник, сейчас они рассеялись как дым. Я могла успокоить Оллу, могла, но стоило ли это того? Может, сейчас в припадке ярости убьет меня, и дальше они уже сами, без моего участия, разберутся? Или, все же, стоит попытаться?
–Прости, – шепнула я, даже не надеясь, что он разберет, но что-то в моем лице Оллене понравилось. Его трансформация прекратилась, когда Привратник в панике отшатнулся, осознав, что я собираюсь провернуть. Но не успел. Я смотрела на него, мысленно открывая все закоулки памяти, развертывая рулоны мыслей и чувств, обнажая разум перед чужим вмешательством.
Ладонь коснулась рукава, скользнула под рубашку шустрой змейкой и с трепетом прижалась к горячей, почти обжигающей коже. Олла замер, словно не мог поверить, что я все-таки сделала это.
–Пойми меня. Знай, что знаю я. Чувствуй вместе со мной, – низко, нараспев произнесла я заветные слова.
Прикрыв глаза, я расслабилась, позволяя чувствам, мыслям и воспоминания течь плавно, без преград. Сначала это был тонкий ручеек, по капельке он втекал в разум Оллы, как бы тот не сопротивлялся. Затем поток стал шире, его никто не контролировал. Мы оба были шокированы силой, захватившей нас.
Золотистое сияние, вспыхнувшее у самого сердца, разошлось множеством лучей и плотным коконом спеленало нас, притискивая друг к другу. Я все еще держала руку на его животе, и мышцы под ней судорожно сокращались. Олла закатил глаза, из носа на белоснежную рубашку закапала кровь. Я прикусила губу, стараясь не расплакаться. Сделав это, я навечно подорвала доверие Оллы к себе. Древний обряд моего народа, курпусов, чтобы связать двоих воедино.
Сейчас все мои воспоминания, все тревоги и страхи стали известны. Никаких тайн, никаких преград.
Кокон постепенно гас, выцветал, а его трепещущая, живая сердцевина сжалась до размеров яблока и разделилась на две половины: одна из них коснулась моего сердца, – и погасла. Вторая проплыла к Олле и скользнула к нему в ладонь. Тогда он, наконец, распахнул глаза, тяжело дыша и облизывая губы. Кожа на них потрескалась и лопнула, словно от нестерпимого жара, опалившего лицо.
Да, я натворила дел, соглашусь, но лучше так, нежели вернуться в Бездну и позволить Каину уничтожить тот Город Дверей, который я знала и любила.
–Ты же понимаешь, что ты только что сделала? – вся ярость Оллы испарилась, так же как ненависть. Сейчас его голос звучал слабо,
